Печать

Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь.
1 час 1 день 1 неделя 1 месяц Навсегда

[Шаня]

Сонет 23

Как тот актер, который, оробев,
Теряет нить давно знакомой роли,
Как тот безумец, что, впадая в гнев,
В избытке сил теряет силу воли, -

Так я молчу, не зная, что сказать,
Не оттого, что сердце охладело.
Нет, на мои уста кладет печать
Моя любовь, которой нет предела.

Так пусть же книга говорит с тобой.
Пускай она, безмолвный мой ходатай,
Идет к тебе с признаньем и мольбой
И справедливой требует расплаты.
Прочтешь ли ты слова любви немой?
Услышишь ли глазами голос мой?

***
Сонет 102

Люблю, - но реже говорю об этом,
Люблю нежней, - но не для многих глаз.
Торгует чувством тот, что перед светом
Всю душу выставляет напоказ.

Тебя встречал я песней, как приветом,
Когда любовь нова была для нас.
Так соловей гремит в полночный час
Весной, но флейту забывает летом.

Ночь не лишится прелести своей,
Когда его умолкнут излиянья.
Но музыка, звуча со всех ветвей,

Обычной став, теряет обаянье.
И я умолк подобно соловью:
Свое пропел и больше не пою.

***

Сонет 37

Признаюсь я, что двое мы с тобой,
Хотя в любви мы существо одно.
Я не хочу, чтоб мой порок любой
На честь твою ложился, как пятно.

Пусть нас в любви одна связует нить,
Но в жизни горечь разная у нас.
Она любовь не может изменить,
Но у любви крадет за часом час.

Как осужденный, права я лишен
Тебя при всех открыто узнавать,
И ты принять не можешь мой поклон,
Чтоб не легла на честь твою печать.
Ну что ж, пускай!.. Я так тебя люблю.
Что весь я твой и честь твою делю!


( где то то в  1560-70 г.г. ))

Вильям  Шекспир.

[Лирими]

Влюбляются не в лица, не в фигуры
И дело, как ни странно, не в ногах.
Влюбляются в тончайшие натуры
И трещинки на розовых губах.
Влюбляются в шероховатость кожи,
В изгибы плеч и лёгкий холод рук,
В глаза, что на другие не похожи,
И в пулемётно-быстрый сердца стук.
Влюбляются во взмах ресниц недлинных
И родинки на худеньких плечах,
В созвездие веснушек чьих-то дивных
И ямочки на бархатных щеках.
Влюбляются не в лица, не в фигуры
— они всего лишь маски, миражи.
Влюбляются на долго лишь в натуры,
Влюбляются в мелодии души
(Шаркунова Анна)

[Закaн]

В этой горнице колдунья
До меня жила одна:
Тень ее еще видна
Накануне полнолунья,
Тень ее еще стоит
У высокого порога,
И уклончиво и строго
На меня она глядит.
Я сама не из таких,
Кто чужим подвластен чарам,
Я сама... но, впрочем, даром
Тайн не выдаю своих.

А. Ахматова.

[Дима]

Оле Лукойе

Нет, это не он покорял чудесами Мекку,
Не числился богом, пророком, увы, не стал,
Не так уж велик и масштабен по книжным меркам,
Хотя бесконечно мудр и безумно стар.

Старик ежедневно, когда темнота настанет,
Выходит из дома, в потертый камзол одет,
В любую погоду с большими двумя зонтами,
И шепчутся люди: похоже, с приветом дед.

На черном холсте небосвода он пишет месяц,
Включает созвездья, слегка убавляет шум,
Из снов и фантазий красивые сказки месит,
Но люди забыли сны, и для них он шут.

А дети закрылись давно чешуей айпадов,
Броней игровых приставок и дивиди...
Старик посыпает улицы листопадом,
И бродит, шурша, по листьям. Совсем один.

Домой возвращается утром немного грустный.
Повесив зонты в прихожей поверх пальто,
Проходит в квартиру, в которой все так же пусто,
Мечты и фантазии прячет куда-то в стол.

Старик благороден, добр и совсем не гордый,
К тому же верит, что каждый решает сам.
А мог бы, наверно, давно обесточить город,
Чтоб дети вернулись снова к его зонтам.

Автор: Михаил Перов
Ссылка на произведение на сайте Стихи.ру

[НаталияСорокина]

(Казак: "Накануне полнолунья")





Спасибо. Красивые стихи. Как раз
накануне Полнолуния.
Вернее, сегодня-завтра-послезавтра
наступает истинное Полнолуние! Моё
любимое Полнолуние!

Кстати, про Ахматову и её пророческие
стихи. Сегодня суббота, 14-й Лунный
день...
Ахматова умерла в Полнолуние 5 марта
1966 года, в субботу, был 14-й Лунный
день!...Вот, такая магия.

[Закaн]

Не жалею, не зову, не плачу...
Не курю, не пью, не матерюсь...
Не коплю на чёрный день, не трачу,
Не переедаю я и не колюсь..
Не врубаюсь и не вырубаюсь,
Не вступаю и не состою...
Не храплю, в порнухе не снимаюсь,
Не ишачу и не устаю...
Не жалею и не сожалею,
Не хитрей других и не умней...
Не хочу того, что не имею,
Не имею тех кто поглупей..
Не грущу, в друзья не набиваюсь,
Не любовница пока и не жена...
Не прощаю, но и не прощаюсь,
Не люблю, когда совсем одна...
Не ищу, а так же не теряю,
Не боюсь несмелость показать...
Не ворчу, в носу не ковыряю,-
Не принцесса-ль я, ядрёна мать?!

Лидия Заозерская.

[Закaн]

С лицом измученным и серым,
На белой смятой простыне,
Как жертва бешеной холеры,
Лежишь коленками к стене.

Протяжно стонешь, как при родах,
Трясeтся градусник в руках.
Вся скорбь еврейского народа
Застыла в суженных зрачках.

По волевому подбородку
Струится пенная слюна.
Ты шепчешь жалобно и робко:
"Как ты с детьми теперь одна?!"

В квартире стихли разговоры,
Ночник горит едва-едва.
Темно... опущены все шторы...
У мужа тридцать семь и два.

Мария Рубина

[Лирими]

Замечательный стих)
это когда я посылаю эсэмэску подруге "Встретимся сегодня?",
она иногда отвечает двумя строчками:

"Похоже, я почти вдова -
У мужа тридцать семь и два..."

[Дима]

Легкомыслие! - милый грех...

Легкомыслие! — Милый грех,
Милый спутник и враг мой милый!
Ты в глаза мне вбрызнул смех,
Ты мазурку мне вбрызнул в жилы.

Научив не хранить кольца, —
С кем бы Жизнь меня ни венчала!
Начинать наугад с конца,
И кончать еще до начала.

Быть как стебель и быть как сталь
В жизни, где мы так мало можем…
— Шоколадом лечить печаль,
И смеяться в лицо прохожим!

Марина Цветаева 3 марта 1915

[Закaн]

Ты вырастешь, и я не буду знать,
С кем ты проводишь дни и даже ночи,
Но я все так же буду называть
Тебя как в детстве — милый мой сыночек.

Ты вырастешь… Ты будешь принимать
Судьбы удары, думаю, достойно.
И зубы стискивать и кулаки сжимать,
А я уже не поцелую там, где больно.

И если с папой мы не справимся уже.
Там кран потек или другие беды,
Твой голос в трубке твердо скажет мне:
«Мамуль, не трогай ничего — сейчас приеду»

Ну, а пока — пижамка в облаках,
И на ночь про слона и Айболита.
Твое сердечко в маминых руках,
Душа еще ранима и открыта.

Я очень постараюсь, мой родной,
Дать, что смогу, и отвести ненастья:
Чтоб детство ты с улыбкой вспоминал,
Чтоб знал, каким бывает счастье…
Я мама -и это самый главный статус в моей жизни

(с)

[Счастливая с Ветром]

Осеев. Бабка.

Бабка была тучная, широкая, с мягким, певучим голосом. «Всю квартиру собой заполонила!..» – ворчал Борькин отец. А мать робко возражала ему: «Старый человек... Куда же ей деться?» «Зажилась на свете... – вздыхал отец. – В инвалидном доме ей место – вот где!»
Все в доме, не исключая и Борьки, смотрели на бабку как на совершенно лишнего человека.

Бабка спала на сундуке. Всю ночь она тяжело ворочалась с боку на бок, а утром вставала раньше всех и гремела в кухне посудой. Потом будила зятя и дочь: «Самовар поспел. Вставайте! Попейте горяченького-то на дорожку...»

Подходила к Борьке: «Вставай, батюшка мой, в школу пора!» «Зачем?» – сонным голосом спрашивал Борька. «В школу зачем? Тёмный человек глух и нем – вот зачем!»

Борька прятал голову под одеяло: «Иди ты, бабка...»

В сенях отец шаркал веником. «А куда вы, мать, галоши дели? Каждый раз во все углы тыкаешься из-за них!»

Бабка торопилась к нему на помощь. «Да вот они, Петруша, на самом виду. Вчерась уж очень грязны были, я их обмыла и поставила».

...Приходил из школы Борька, сбрасывал на руки бабке пальто и шапку, швырял на стол сумку с книгами и кричал: «Бабка, поесть!»

Бабка прятала вязанье, торопливо накрывала на стол и, скрестив на животе руки, следила, как Борька ест. В эти часы как-то невольно Борька чувствовал бабку своим, близким человеком. Он охотно рассказывал ей об уроках, товарищах. Бабка слушала его любовно, с большим вниманием, приговаривая: «Всё хорошо, Борюшка: и плохое и хорошее хорошо. От плохого человек крепче делается, от хорошего душа у него зацветает».

Наевшись, Борька отодвигал от себя тарелку: «Вкусный кисель сегодня! Ты ела, бабка?» «Ела, ела, – кивала головой бабка. – Не заботься обо мне, Борюшка, я, спасибо, сыта и здрава».

Пришёл к Борьке товарищ. Товарищ сказал: «Здравствуйте, бабушка!» Борька весело подтолкнул его локтем: «Идём, идём! Можешь с ней не здороваться. Она у нас старая старушенция». Бабка одёрнула кофту, поправила платок и тихо пошевелила губами: «Обидеть – что ударить, приласкать – надо слова искать».

А в соседней комнате товарищ говорил Борьке: «А с нашей бабушкой всегда здороваются. И свои, и чужие. Она у нас главная». «Как это – главная?» – заинтересовался Борька. «Ну, старенькая... всех вырастила. Её нельзя обижать. А что же ты со своей-то так? Смотри, отец взгреет за это». «Не взгреет! – нахмурился Борька. – Он сам с ней не здоровается...»

После этого разговора Борька часто ни с того ни с сего спрашивал бабку: «Обижаем мы тебя?» А родителям говорил: «Наша бабка лучше всех, а живёт хуже всех – никто о ней не заботится». Мать удивлялась, а отец сердился: «Кто это тебя научил родителей осуждать? Смотри у меня – мал ещё!»

Бабка, мягко улыбаясь, качала головой: «Вам бы, глупые, радоваться надо. Для вас сын растёт! Я своё отжила на свете, а ваша старость впереди. Что убьёте, то не вернёте».

* * *

Борьку вообще интересовало бабкино лицо. Были на этом лице разные морщины: глубокие, мелкие, тонкие, как ниточки, и широкие, вырытые годами. «Чего это ты такая разрисованная? Старая очень?» – спрашивал он. Бабка задумывалась. «По морщинам, голубчик, жизнь человеческую, как по книге, можно читать. Горе и нужда здесь расписались. Детей хоронила, плакала – ложились на лицо морщины. Нужду терпела, билась – опять морщины. Мужа на войне убили – много слёз было, много и морщин осталось. Большой дождь и тот в земле ямки роет».

Слушал Борька и со страхом глядел в зеркало: мало ли он поревел в своей жизни – неужели всё лицо такими нитками затянется? «Иди ты, бабка! – ворчал он. – Наговоришь всегда глупостей...»

* * *

За последнее время бабка вдруг сгорбилась, спина у неё стала круглая, ходила она тише и всё присаживалась. «В землю врастает», – шутил отец. «Не смейся ты над старым человеком», – обижалась мать. А бабке в кухне говорила: «Что это, вы, мама, как черепаха по комнате двигаетесь? Пошлёшь вас за чем-нибудь и назад не дождёшься».

Умерла бабка перед майским праздником. Умерла одна, сидя в кресле с вязаньем в руках: лежал на коленях недоконченный носок, на полу – клубок ниток. Ждала, видно, Борьку. Стоял на столе готовый прибор.

На другой день бабку схоронили.

Вернувшись со двора, Борька застал мать сидящей перед раскрытым сундуком. На полу была свалена всякая рухлядь. Пахло залежавшимися вещами. Мать вынула смятый рыжий башмачок и осторожно расправила его пальцами. «Мой ещё, – сказала она и низко наклонилась над сундуком. – Мой...»

На самом дне сундука загремела шкатулка – та самая, заветная, в которую Борьке всегда так хотелось заглянуть. Шкатулку открыли. Отец вынул тугой свёрток: в нём были тёплые варежки для Борьки, носки для зятя и безрукавка для дочери. За ними следовала вышитая рубашка из старинного выцветшего шёлка – тоже для Борьки. В самом углу лежал пакетик с леденцами, перевязанный красной ленточкой. На пакетике что-то было написано большими печатными буквами. Отец повертел его в руках, прищурился и громко прочёл: «Внуку моему Борюшке».

Борька вдруг побледнел, вырвал у него пакет и убежал на улицу. Там, присев у чужих ворот, долго вглядывался он в бабкины каракули: «Внуку моему Борюшке». В букве «ш» было четыре палочки. «Не научилась!» – подумал Борька. Сколько раз он объяснял ей, что в букве «ш» три палки... И вдруг, как живая, встала перед ним бабка – тихая, виноватая, не выучившая урока. Борька растерянно оглянулся на свой дом и, зажав в руке пакетик, побрёл по улице вдоль чужого длинного забора...

Домой он пришёл поздно вечером; глаза у него распухли от слёз, к коленкам пристала свежая глина. Бабкин пакетик он положил к себе под подушку и, закрывшись с головой одеялом, подумал: «Не придёт утром бабка!»

[Счастливая с Ветром]

Просто так посиди у костра...
Дмитровец
Просто так посиди у костра
И подумай немного о вечном.
Удивительна жизнь и проста:
За разлукою следует встреча,
За низиною будет гора,
За потерею будет удача.
Просто так посиди у костра
И не думай, что будет иначе.

Просто так посиди у ручья.
Он течет никогда не кончаясь,
Он как жизнь – и твоя, и ничья –
Важен тем, что с другими сливаясь
Порождает движение рек
И с него начинается море.
Посиди у ручья, человек,
Помечтай – и все сбудется вскоре.

Просто так у друзей посиди
И о жизни подумай немного.
Видишь – столько путей впереди,
Среди них и твоя есть дорога.
Это значит не кончился век
И, чтоб жизнь в нем была интересней,
Посиди у костра, человек,
Напиши свою новую песню.

[Счастливая с Ветром]

От себя не сбежать: миллионы невидимых уз
Не позволят нам детство забыть, даже тем, кому по*уй.
Мне сегодня, ребята, приснился Советский Союз,
И мне кажется, мы слишком быстро простились с эпохой.
Пусть по "ящику" врут, что поры не бывало мерзей,
Что от знаков масонских над нами ломились карнизы -
Я о том, что у нас во дворе было много друзей,
И о том, что мы в гости к соседям ходили без визы.

Кто-то строил и жил, кто-то тупо глядел на забор,
Кто-то тихо жирел, набивая валютой матрасы,
Но из далей заморских все слышали ангельский хор,
Хотя нам объясняли, что это поют пид*расы.
Мы не то чтоб хотели уйти - просто вышли во двор,
И во тьму повела, побежала кривая дорожка.
Я не знаю, когда появился предатель и вор -
Видно был среди нас, но до времени крал понемножку,

А оставшись один, помаячил в окошко свечой -
И, пока мы дрались, помешавшись на собственных бзыках,
Враг вразвалку вошел, поливая святыни мочой,
И уселся на трон, размовляя на недоязыках.
Накурившись кингсайзами избранных миром эЛ эМ",
Намотав гигабайты порнухи на метры рекламы,
Мы вернулись к себе, только места хватило не всем...
Мы такую просрали страну - извини меня, мама!


Украина, восстань! Новороссия, больше не трусь!
Возвращаясь домой, отряхни свои пыльные стопы.
Украина, пойми - ты священная Древняя Русь,
А не выб*ядок твари, похитившей имя Европы.
И когда демократы Содома, калифы на час
Нам истошно вопят: "Встаньте раком - живите как люди!"
Мне смешно, потому что я помню, как было у нас,
И мне хочется верить, еще обязательно будет!

От далеких причалов уйдут в Океан корабли,
На далеких орбитах продолжат планиды движенье...
Да, закончилась книга, но в памяти нашей земли
У истории мира по-прежнему есть продолженье -
Будет ветер в листве, смех полудня и полночь утех,
Будет сладок нам грех и горька покаяния чаша -
Будет так, как всегда. Будет так, как должно быть у тех,
Для кого это дом, а не просто "дебильная Раша".

[Счастливая с Ветром]

Э. Асадов

Пока мы живы, можно всё исправить,
 Всё осознать, раскаяться, простить.
Врагам не мстить, любимым не лукавить,
Друзей, что оттолкнули, возвратить.
 Пока мы живы, можно оглянуться,
 Увидеть путь, с которого сошли.
От страшных снов очнувшись, оттолкнуться
От пропасти, к которой подошли.
Пока мы живы...
Многие ль сумели
Остановить любимых, что ушли?
 Мы их простить при жизни не успели,
 И попросить прощенья не смогли...
Когда они уходят в тишину,
Туда, откуда точно нет возврата,
 Порой хватает нескольких минут
Понять – о, Боже, как мы виноваты !
И фото – чёрно-белое кино.
Усталые глаза – знакомым взглядом.
 Они уже простили нас давно
За то, что слишком редко были рядом,
За не звонки, не встречи, не тепло.
Не лица перед нами, просто тени...
А сколько было сказано "не то",
 И не о том, и фразами не теми.
Тугая боль, – вины последний штрих,
 –Скребёт, изводит холодом по коже.
За всё, что мы не сделали для них,
 Они прощают.
Мы себя – не можем...

[Счастливая с Ветром]

Она цеплялась за любовь,
Как за последнюю надежду,
Что омолаживает кровь
И носит светлые одежды.

Она цеплялась за любовь,
Она счастливой быть хотела,
Пусть не хозяйкой, пусть рабой
Чужой души, чужого тела

Она цеплялась за любовь
Уже стареющей рукою.
Любовь, надменно хмуря бровь,
Китайский чай пила с другою.

Да...дура ты, любовь!
Не так живешь, не тех целуешь, -
Тебя как чудо ждут, а ты
Уже балованных балуешь!

Ой, дура! Дура ты, любовь!
Вот так умрешь, не зная Рая.
И правда - умерла любовь, -
Любовь ведь тоже умирает.
(из интенет)