Леонид Максимов
На Лысой горе.http://www.proza.ru/2011/08/19/1273Я человек степной. Мне подавай ширину и простор. Там я чувствую себя уверенно, спокойно. Никаких страхов.
А вот в горах…
Первое знакомство с горами было в мои пятнадцать лет. Это были Алтайские горы. Лесистые, зелёные. Довольно крутые. Но там даже отвесные склоны утыканы растениями. От этого казалось, что упасть можно только на что-то зелёное и довольно мягкое – не разобьешься. Высота деревьями, кустарниками разбита на фрагменты. Целиком ее трудно увидеть и почувствовать.
У тех гор были подвохи, которые я тогда уяснил:
не наступай, а тем более не прыгай на горизонтально лежащий ствол березы – это может быть одна кора, ствол давно сгнил;
не наступай на зелёные сочные стебли, лежащие вдоль склона – по ним легко соскользнуть и потерять равновесие;
первое, что нужно сделать, добравшись до лагеря: проверить все укромные уголки своего тела в поисках клещей;
не ходи без необходимости по засыпанным щебнем склонам – весь склон может съехать вместе с тобой;
прежде, чем поставить куда-то ногу, убедись, что вторая нога имеет прочную опору;
набрав какую-то высоту, старайся её не терять без необходимости.
Вот, пожалуй, и все важные, нужные для Алтайских гор правила.
Тело поболело от всяких ушибов, укусов, ссадин и я эти правила довольно крепко запомнил. Они помогали мне чувствовать себя уверенно.
Через пятнадцать лет я оказался в Узбекистане, в Чимганских горах, на берегу Угама. Мне было тридцать.
Я приехал навестить свою подругу, которая отдыхала в местном санатории. Начало августа и конец лета. В этих местах самое пекло. Это время большой жары узбеки называют «чилля». С 15 июля до 5 августа. А после должно стать прохладней. Может быть.
Санаторий в оазисе. Весь в тени. Множество фруктовых деревьев, журчит прохладная вода в арыках. Ею полон большой бассейн. Отдыхающие стараются никуда не ходить. Да и зачем? Чилля ведь!
Горы вокруг на любой вкус: глиняные и скалистые, низкие и высокие с белыми от снега вершинами. Я посмотрел на ближайшую белую от солнца глинистую гору по другую сторону Угама и отправился её покорять. Подружка постучала себе по голове, что-то проверяя, и идти со мной отказалась.
И вот я, перейдя мост, на сухом, пропеченном солнцем склоне. Склон довольно крутой, градусов 50. На нем ни единого деревца, ни единого кустика. Видно, что когда-то росла трава, но теперь она вся сожжена солнцем и превратилась в сухие колючки.
Отправляюсь вверх по склону, беру гору в лоб. Не оглядываясь. Почти на четвереньках. Всё выше, выше. Печёт солнце. И ни малейшего движения воздуха. Я поднимаю пыль. Она клубится вокруг меня, оседает на потном разгоряченном лице и стекает грязными каплями на горячий склон. Я посмотрел на одну такую каплю, которая только что упала в пыль склона и сразу же исчезла, испарилась, не успев намочить ее. Да, это не Алтайские горы. Жарко.
Уф, устал. В голове стучат молотками сердце и солнце. Надо бы передохнуть.
Я повернулся, чтобы посмотреть, как высоко забрался, и сразу же сел, прирос задом к горе. Страшно. Представьте, гора подо мной вдруг вздыбилась, ожила и кренится всё больше и больше. Руки сами собой впились в её тело, захватили в кулак сухие, ломкие колючки. Какие там 50 градусов! Градусов 70, не меньше! Определенно она кренилась и становилась всё круче. Может быть, мне лучше лечь, чтобы не свалиться? Я почувствовал себя мухой на стенке. Угам шумит и пенится далеко внизу. Если сорвётся нога, буду, пыля и кувыркаясь, лететь до самого Угама без остановок. Зацепиться не за что.
Что-то я слишком высоко забрался. Надо бы назад. Только как? Местами склон покрывают плеши, где нет даже сухой травы, а только мелкий острый щебень. Он лежит и на пыльных тропинках вдоль склона. Похоже, что протоптали их овцы. Но мне-то вниз нужно. И я начал спускаться.
И тут я уяснил еще одно горное правило: труден и опасен путь не вверх, в гору, а вниз, с горы. Не видно, куда ставишь ноги.
Спускался я со всем уважением к горе. К ней лицом. Так же, как и поднимался, только намного медленней. В местах, где ноги скользили по щебню, я прижимался к ней всем своим измученным страхом телом и замирал:
- Господи, помоги.
Я даже забыл о возможных зрителях. Не до того было.
Спустился. Болело всё тело так, словно меня долго мяли между отжимных валиков стиральной машины.
Однако, искупавшись в бассейне, пообедав и чуть отдохнув, я опять вернулся к горе. Я побродил по ней сначала внизу вдоль склона, потом поднимаясь всё выше. Выяснилось, что по ней можно комфортно ходить, если не лезть в лоб и не спускаться отвесно. Помните:
- Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет.
По бараньим тропам. Это для нас, таких, как я.
Так я уяснил ещё одно горное правило, которого я не знал: гору нужно брать не в лоб, а постепенно набирать высоту, перемещаясь по склонам. Если, конечно, есть такая возможность. Пятьдесят метров вправо, сто метров влево. В выигрыше пять-десять метров высоты.
К вечеру я чувствовал себя на лысой горе вполне комфортно. И даже не заметил, как я обгорел на солнце.
Вечером, в санатории подружка мазала меня столовским кефиром и всё удивлялась:
- Что ты нашёл занятного на Лысой горе? Целый день на солнцепёке.
Тогда я рассказал ей всё, что вы уже теперь знаете.
Следующий день я никуда не выходил. Лежал на животе и кис в сметане и кефире, как вареник.
