Печать

Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь.
1 час 1 день 1 неделя 1 месяц Навсегда

[Siringa]

Идут белые снеги,
как по нитке скользя...
Жить и жить бы на свете,
но, наверно, нельзя.

Чьи-то души бесследно,
растворяясь вдали,
словно белые снеги,
идут в небо с земли.

Идут белые снеги...
И я тоже уйду.
Не печалюсь о смерти
и бессмертья не жду.

я не верую в чудо,
я не снег, не звезда,
и я больше не буду
никогда, никогда.

Белые снеги Евгения Евтушенко.
Это часть стиха, дальше я ему не верю.

[Шаня]

Стихи вплетенные в музыку, знакомые до трепета в душе...

Несущие время.....



..................
Ещё до встречи вышла нам разлука,
А всё же о тебе я вижу сны.
Да разве мы прожили б друг без друга,
Мой милый, если б не было войны,
Мой милый, если б не было войны.
Наверно я до срока стала старой,
А только в этом нет твоей вины.
Какой бы мы красивой были парой,
Мой милый, если б не было войны,
Мой милый, если б не было войны.

И снова ты протягиваешь руки,
Зовёшь из невозвратной стороны.
Уже ходили б в школу наши внуки,
Мой милый, если б не было войны,
Мой милый, если б не было войны.

Никто калитку стуком не тревожит,
И глохну я от этой тишины.
Ты б старше был, а я была б моложе,

Мой милый, если б не было войны,
Мой милый, если б не было войны.

.................
Журавлёнок
Ушло тепло с полей,
и стаю журавлей
Ведёт вожак в заморский край зелёный.
Летит печально клин,
И весел лишь один,
Один какой-то журавлёнок несмышлёный.

Он рвётся в облака,
торопит вожака,
Но говорит ему вожак сурово:
— Хоть та земля теплей,
А родина милей,
Милей — запомни, журавлёнок, это слово.

Запомни шум берёз
и тот крутой откос,
Где мать тебя увидела летящим;
Запомни навсегда,
Иначе никогда,
Дружок, не станешь журавлём ты настоящим.
..............

Белый танец
Музыка вновь слышна, встал пианист и танец назвал.
И на глазах у всех к Вам я сейчас иду через зал.

Я пригласить хочу на танец Вас, и только Вас,
И не случайно этот танец - вальс.
Вихрем закружит белый танец,
Ох, и услужит белый танец,
Если подружит белый танец нас.

Вальс над землёй плывёт, добрый, как друг, и белый, как снег,
Может быть, этот вальс нам предстоит запомнить навек.

Я пригласить хочу на танец Вас, и только Вас,
И не случайно этот танец - вальс.
Вихрем закружит белый танец,
Ох, и услужит белый танец,
Если подружит белый танец нас.

Игорь Шаферан.

[Аннушка]

Владимир Высоцкий

Я не люблю

Я не люблю фатального исхода.
От жизни никогда не устаю.
Я не люблю любое время года,
Когда весёлых песен не пою.

Я не люблю открытого цинизма,
В восторженность не верю, и ещё,
Когда чужой мои читает письма,
Заглядывая мне через плечо.

Я не люблю, когда наполовину
Или когда прервали разговор.
Я не люблю, когда стреляют в спину,
Я также против выстрелов в упор.

Я ненавижу сплетни в виде версий,
Червей сомненья, почестей иглу,
Или, когда всё время против шерсти,
Или, когда железом по стеклу.

Я не люблю уверенности сытой,
Уж лучше пусть откажут тормоза!
Досадно мне, что слово "честь" забыто,
И что в чести наветы за глаза.

Когда я вижу сломанные крылья,
Нет жалости во мне и неспроста -
Я не люблю насилье и бессилье,
Вот только жаль распятого Христа.

Я не люблю себя, когда я трушу,
Досадно мне, когда невинных бьют,
Я не люблю, когда мне лезут в душу,
Тем более, когда в нее плюют.

Я не люблю манежи и арены,
На них мильон меняют по рублю,
Пусть впереди большие перемены,
Я это никогда не полюблю.

1969

[Одинец]

Это часть стиха, дальше я ему не верю.

Вот это точно замечено: какая-то часть стиха потрясающе точная, а дальше (или даже перед. но, может, дописано после) не то... Порой хочется отделить эту, сильную, истинную часть, оставить так или может. скомпоновать с другими подобными, от себя добавить...

Вот кстати, из стихов моего любимого Гумилёва, в оригинале не то, в песню никак не складывается, но основа мощная, интересная. И я позволил себе переделать по-своему, сам образ лучшую часть использовав за основу. Вот что получилось. не знаю, кого автором считать: себя, любимого, или Николая Степановича...

Мы порода воителей древних,
Век от века мы бродим по свету,
Мы ходим и бьём в барабаны,
Мы ходим, трубим в свои трубы,
Мы зовём под воротами замков:
"Не нужны ли вам крепкие руки,
Буйные головы не нужны ли,
И горячая кровь не нужна ли
Республике или королю?"

Мы порода воителей древних,
Наш удел скитаться по свету,
Нам срываться с высоких башен,
Нам тонуть в седом океане,
Нам поить горячую кровью
Ненасытную сталь и свинец.
Но повсюду, повсюду на свете
Нам поэты песни слагают,
Да и женщины всюду мечтают
О нас, и только о нас...
Мы порода воителей древних...

Хорошо поётся в ритме марша.
Так ведь нередко народные песни появлялись в результате переделки авторских стихов...

[Шаня]

Свивает осень в листьях эти гнезда.
     Здесь в листьях
     осень, стук тепла,
     плеск веток, дрожь сквозь день,
     сквозь воздух,
     завернутые листьями тела
     птиц горячи.
     Здесь дождь. Рассвет не портит
     чужую смерть, ее слова, тот длинный лик,
     песок великих рек, ты говоришь, да осень. Ночь
     приходит,
     повертывая их наискосок
     к деревьям осени, их гнездам, мокрым лонам,
     траве. Здесь дождь, здесь ночь. Рассвет
     приходит с грунтовых аэродромов
     минувших лет в Якутии. Тех лет
     повернут лик,
     да дважды дрожь до смерти
     твоих друзей, твоих друзей, из гнезд
     негромко выпавших, их дрожь. Вот на рассвете
     здесь также дождь, ты тронешь ствол,
     здесь гнет.
     Ох, гнезда, гнезда, гнезда. Стук умерших
     о теплую траву, тебя здесь больше нет.
     Их нет.
     В свернувшемся листе сухом, на мху истлевшем
     теперь в тайге один вот след.

     О, гнезда, гнезда черные умерших!
     Гнезда без птиц, гнезда в последний раз
     так страшен цвет, вас с каждым днем все меньше.
     Вот впереди, смотри, все меньше нас.
     Осенний свет свивает эти гнезда.
     В последний раз шагнешь на задрожавший мост.
     Смотри, кругом стволы,
     ступай, пока не поздно
     услышишь крик из гнезд, услышишь крик из гнезд.


Иосиф Бродский

[Одинец]

Герой этого стихотворения номинально — святой угодник. но ничего собственно христианского в его образе я не нахожу, он исцеляет не "постом и молитвою", не "именем Господним", а поскольку "знает все силы сокрытые...", больше похож, по-моему, на доброго шамана...

Пантелей-целитель ходит по полю,
И трава, и цветы ему по пояс,
И все травы пред ним расступаются,
И цветы все пред ним преклоняются,
И он знает их силы сокрытые:
Все благие и все ядовитые.
По листочку с благих собирает он,
И мешок ими свой наполняет он,
И на хворую братию бедную
Из них варит он зелья целебные.

Государь Пантелей, ты и нас пожалей!
Свой волшебный елей в наши раны излей,
Наши многие раны сердечные,
Есть меж нами душою увечные,
Есть и разумом тяжко болящие,
Есть хромые, немые, незрячие,
Опоённые злыми отравами...
Помоги им чудесными травами!

А ещё, государь, чего не было в старь:
И такие у нас попадаются,
Что лечением всяким гнушаются,
Не хотят они звона гуслярного,
Подавай им товару базарного!
Всё, чего им не свешать. не смерити,
Всё, кричат они, надо похерити!
Только то, говорят, и действительно,
Что для нашего тела чувствительно!
И ученье-то их грязноватое,
И приёмы у них дубоватые,
И на этих людей, государь Пантелей,
Палки ты не жалей суковатыя!..

А,К,Толстой.

[Одинец]

Я ребёнком любил большие,
Мёдом пахнущие луга,
перелески, травы сухие,
И меж трав бычачьи рога.

Каждый пыльный куст придорожный
Мне кричал: "Я шучу с тобой,
обойди меня осторожно,
И узнаешь, кто я такой!"

Только дикий ветер осенний,
Пошумев, прекращал игру,—
Сердце билось ещё блаженней,
И я верил, что я умру

Не один — с моими друзьями,
С мать-и-мачехой, с лопухом,
И за дальними небесами
Догадаюсь вдруг обо всём.

Я за то и люблю затеи
Грозовых военных забав,
Что людская кровь не святее
Изумрудного сока трав.

Н.С.Гумилёв

[chelovek]

"И лишь ностальгия по тем временам..."




На окнах - решётки, железные двери.
Сидим по квартирам, как дикие звери.
В руках - телефоны, везде - домофоны.
И правят - то нами чужие законы!

Ещё не истёрлось из памяти время,
когда населяло страну наше племя :
Где не было столько высоких заборов
и хитрых, с сиреной, надёжных запоров.

Где жили все просто и всем доверяли,
лишь временем дружбу свою проверяли.
Совсем, как родные, с соседями были,
по праздникам весело пели и пили.

Делили и радость и боль пополам,
и всё по плечу в те года было нам!
Учились, работали, строили, жили -
где старшие люди примером служили.

Доллар да рубль там не правил законом,
Народ не прельщался серебряным звоном
монет и шуршащих в карманах бумаг.
Там все помогали стране "просто так"!

Великие стройки, мосты и заводы,
и космос, и флот - всё подвластно народу!
Мир, равенство, братство - не просто слова.
О завтрашнем дне не болит голова.

Никто не боялся ходить по ночам!
И там доверяли здоровье врачам!
Там слово "учитель" - само уваженье,
к милиции там относились с почтеньем.

Там в Армии служба считалась за честь!
Ну, кто теперь скажет, где всё это есть?
Где чистая пища, где воздух, вода,
которой гордился народ наш всегда?

Мы сами от нынешней жизни устали...
Так всё изменилось - другими мы стали!
И лишь ностальгия по тем временам...
И грустно, и страшно становится нам...

Неизвестный автор

[Одинец]

Ещё не истёрлось из памяти время,
когда населяло страну наше племя

;-Р Сударь, вы разбередили мне душу! (Рыдая): Хочу в СССР! Не реальный паршивый "совок", а тот, сказочно-плакатный, где "джинсы в колхозе бесплатно дают"! где "Никто не боялся ходить по ночам!", и т.д., и т.п.

"На старой кобыле с ослом в поводу
Я еду в Монтану, овечек веду,
Печальный с похмелья, башка √ как бидон,
В котором варили чертям самогон.

Потерлися старые джинсы на мне,
Осел мой в дерьме, и кобыла в дерьме,
У кольта веревкой повязанный ствол,
И шляпу сожрал ненасытный осел.

В Америке что-то чего-то не то,
Стреляют в кого-то - зачем и за что?
У старого Билли недавно быка
Убили за то, что не дал молока.

Но есть на востоке большая Раша,
Там жизнь удивительна и хороша.
Чего-то там сеют, чего-то куют
И джинсы в колхозе бесплатно дают.

Я Госдепартамент добром попрошу,
Я визу спрошу и поеду в Рашу.
Продам я кобылу, куплю пароход
И сяду-уеду на Дальний Восток.

На новой кобыле с ослом в поводу
Я еду в Хабаровск, овечек веду.
Спросите скорее про новую жизнь.
Не надо, ребята, о песне тужить..."

(c) Туриянский

А если серьёзно, рассказывайте сказочки тем, кто не застал 70-е годы, не видал прелестей советской жизни, может, и поверят...

[Шаня]

Иосиф Бродский.
Одиночество

Когда теряет равновесие
твое сознание усталое,
когда ступени этой лестницы
уходят из под ног, как палуба,
когда плюет на человечество
твое ночное одиночество, -

ты можешь
размышлять о вечности
и сомневаться в непорочности
идей, гипотез, восприятия,
произведения искусства,
и – кстати – самого зачатия
Мадонной сына Иисуса.

Но лучше поклоняться данности
с глубокими ее могилами,
которые потом,
за давностью,
покажутся такими милыми.
Да.
Лучше поклоняться данности
с короткими ее дорогами,
которые потом
до странности
покажутся тебе
широкими,
покажутся большими, пыльными,
усеянными компромиссами,
покажутся большими крыльями,
покажутся большими птицами.

Да. Лучше поклоняться данности
с убогими ее мерилами,
которые потом до крайности,
послужат для тебя перилами
(хотя и не особо чистыми),
удерживающими в равновесии
твои хромающие истины
на этой выщербленной лестнице

[Шаня]

Иосиф Бродский.
 Стихотворение о слепых музыкантах

Слепые блуждают ночью.
Ночью намного проще.
Перейти через площадь.
Слепые живут наощупь.
Наощупь,
трогая мир руками,
не зная света и тени
и ощущая камни:
из камня делают стены.
За ними живут мужчины.
Женщины.
Дети.
Деньги.
Поэтому
несокрушимые
лучше обойти стены.
А музыка - в них упрется
Музыку поглотят камни.
И музыка умрет в них,
Захватанная руками.
Плохо умирать ночью.
Плохо умирать наощупь.
Так значит слепым - проще.
Cлепой идет через площадь.

[НаталияСорокина]

("Послушайте!
Ведь, если звезды
зажигают -
значит - это кому-нибудь нужно?
Значит - это необходимо,
чтобы каждый вечер
над крышами
загоралась хоть одна звезда?!"

1914г.
Владимир Маяковский)



Сиринга! Это, оказывается написал Маяковский?!
Грубый мужлан Маяковский...Ну, надо же...Вот, это да!

[chelovek]

Сиринга! Это, оказывается написал Маяковский?!
Грубый мужлан Маяковский...Ну, надо же...Вот, это да!

Он много чего написал...Например ,вот это:

А вы
ноктюрн сыграть
могли бы
на флейте водосточных труб?

[Siringa]

Сиринга! Это, оказывается написал Маяковский?!
Грубый мужлан Маяковский...Ну, надо же...Вот, это да!

Наташа, в юности я прочла книгу о Маяковском и меня потрясла его личность настолько, что я стала читать его поэзию.
Но никак не могла уловить, поймать состояние, увлечься, почувствовать. И решила, что я тупая, неразвитая, бесчувственная, неглубокая и надо себя заставлять...Короче, читала до усталости - и ничего! Пока не встретила эти строчки - "послушайте...". У меня все внутри дрожало, переливалось, слезы из глаз - проникло, да еще как! С тех пор Маяковский для меня, это "Послушайте!"

Вот, кстати, в исполнении моей любимой Елены Камбуровой:  http://video.yandex.ua/search?text=елена%20камбурова%20послушайте&where=all&filmId=5zYHLcYo8gE&id=

[Хогбен]

Грубый мужлан Маяковский...Ну, надо же...

Право-слово офигел увидев такую оценку Маяковского. Откуда она взялась. Разве что от незнания его  поэзии.
Вот эти строки почитайте. Найдите там признаки мужланства. Это ж оголённый нерв души:

 Дым табачный воздух выел.
                    Комната -
                    глава в крученыховском аде.
                    Вспомни -
                    за этим окном
                    впервые
                    руки твои, исступленный, гладил.
                    Сегодня сидишь вот,
                    сердце в железе.
                    День еще -
                    выгонишь,
                    может быть, изругав.
                    В мутной передней долго не влезет
                    сломанная дрожью рука в рукав.
                    Выбегу,
                    тело в улицу брошу я.
                    Дикий,
                    обезумлюсь,
                    отчаяньем иссечась.
                    Не надо этого,
                    дорогая,
                    хорошая,
                    дай простимся сейчас.
                    Все равно
                    любовь моя -
                    тяжкая гиря ведь -
                    висит на тебе,
                    куда ни бежала б.
                    Дай в последнем крике выреветь
                    горечь обиженных жалоб.
                    Если быка трудом уморят -
                    он уйдет,
                    разляжется в холодных водах.
                    Кроме любви твоей,
                    мне
                    нету моря,
                    а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
                    Захочет покоя уставший слон -
                    царственный ляжет в опожаренном песке.
                    Кроме любви твоей,
                    мне
                    нету солнца,
                    а я и не знаю, где ты и с кем.
                    Если б так поэта измучила,
                    он
                    любимую на деньги б и славу выменял,
                    а мне
                    ни один не радостен звон,
                    кроме звона твоего любимого имени.
                    И в пролет не брошусь,
                    и не выпью яда,
                    и курок не смогу над виском нажать.
                    Надо мною,
                    кроме твоего взгляда,
                    не властно лезвие ни одного ножа.
                    Завтра забудешь,
                    что тебя короновал,
                    что душу цветущую любовью выжег,
                    и суетных дней взметенный карнавал
                    растреплет страницы моих книжек...
                    Слов моих сухие листья ли
                    заставят остановиться,
                    жадно дыша?
                    Дай хоть
                    последней нежностью выстелить
                    твой уходящий шаг.