ОСЁТР
Народная молва донесла, что инспекции на воде не будет сутки: все уехали на совещание. Тут же кинулись на реку. Решили плавать двумя лодками: одна на плаву, другая дежурит на берегу. Мы настроили сети, и началась работа. Выбросились хорошо – сеть встала кошелем и плыла строго по фарватеру. Для страховки я подгребал веслами.
Полтора часа нервного ожидания и прислушивания прошли незаметно. Выборку начали не спеша, по всем правилам. Григорич периодически покрикивал, грозил кулаком, когда я неправильно подгребал к провязу или позволял ему наплывать на лодку. Уже добыли несколько язей, пару налимов, но ощущение, что сегодня будет удачный плав, нас не покидало.
– Есть, – шепотом произнес Григорич, – нельмушка, – и осторожно перевалил рыбину через борт вместе с сетями.
Я тут же приступил освобождать ее из ячеи и, полюбовавшись, спрятал в мешок. Еще выпутал щуку, затем еще… И тут дед заматерился:
– Однако, за корягу зацепились.
– Попробуй в натяг, не получится, мотором сдернем, – посоветовал я.
– Давай помогай, – и мы вместе стали вытягивать провяз в лодку.
Сеть потихоньку поддавалась, но шла тяжело.
– Вроде получается, вытягиваем. Лишь бы сети не очень порвали, – успокаивал себя и меня напарник.
Вдруг вода у борта забурлила и на поверхность всплыло полутораметровое бревно. По крайней мере, мне так показалось.
– Он! Черт возьми, точно он! – выдохнул напарник.
– Кто? – глупо поинтересовался я, понимая, что происходит нечто необычное.
Бревно шевелилось, причем, даже помахивало мне хвостом.
– Табань, табань осторожно, – Григорич в истерике бегал вдоль борта, подводя рыбину все ближе и ближе к лодке. Это был настоящий осетр.
И тут мы в ужасе увидели, что он зацепился всего несколькими нитками за жабры. Беспомощно смотрю на деда. Тот обреченно переводил взгляд то на осетра, то на меня, как бы спрашивая совета. Затем громко крякнул и с криком:
– Лови нас! Обматывай меня сетями! – плюхнулся прямо на рыбину.
Я быстро пытаюсь подтянуть обоих, но ничего не получается.
– Заводи мотор, – слышу Григорича.
Делаю все автоматически: завел, дал газ.
– Куда, бога мать, прешь, – орет дед, – подтягивай!
Как Григорич, обнявший осетра, словно родного брата, оказался в лодке вместе с ним, не знаю. Лежат они оба, напарник пытается выпутаться из сетей и матерится так, что мне стало стыдно. Начинаю просто рвать ячеи, дрожащими руками. Наконец, мокрый рыбак медленно отползает на корму. Только сейчас замечаю, как кровоточат его руки, лицо. Мне становится страшно.
– Прячь, прячь его – то, – машет рукой раненый, – не ровен час инспектора нагрянут.
Круто разворачиваюсь и устремляюсь к берегу. Замечаю небольшую протоку – направляю лодку туда, подальше от посторонних глаз. Тем временем Григорич умывшись, рассматривает улов.
– Однако, килограммов пятьдесят будет, – любовно поглаживает рыбину, – небось и икорка есть…
Светает. Мы в лихорадке разделываем осетра. Икру кладем в полиэтиленовые пакеты. Через два часа в лодке не осталось и следа от недавних событий: добыча надежно спрятана, в носу «субмарины» в мешке валяются щуки, язи, налимы. На сиденье водка, закусь, минералка. Играет, припасенный для этих случаев, транзисторный приемник. Красота!
Медленно движемся в сторону дома, всем видом показывая, что просто культурно отдыхаем. К обеду добираемся до поселка. Здесь, на берегу, все куда – то спешат: приплывают лодки, отъезжают люди. До нас никому нет дела.
– Вот теперь давай наливай по соточке за удачную рыбалку, – улыбается дед, – лет, эдак, десять так не везло. Смотри, никому ни гу-гу.
Согласно киваю головой.
Через месяц на очередном вояже по Оби, знакомый рыбак по секрету поведал нам о том, что недавно его сосед поймал осетра, килограммов на пятьдесят… Как раз в том месте, где рыбачили и мы… Переглянувшись с Григоричем, внимательно слушаем знакомого, удивляясь, что повезло человеку.
Отплывая на сор, напарник как бы про себя говорит:
– От народа ничего не скроешь. Ты никому не болтал?
– А ты? – вопросом на вопрос ответил я.
