На вершине Малого Маттерхорна
На вершину Малого Матерхорна поднимается упрямо трамвай. Он скрипит, чувствуя в правый бок сильный напор ветра. Люди в салоне трамвая смотрят вниз на рыжих оленей, которые бегут куда-то, испуганно задрав морды. Я устаю смотреть. Закрываю глаза, замираю, будто слушаю музыку неба. Рядом со мной австрийские горнолыжники о чем-то говорят. Я прислушиваюсь, но ничего не понимаю, кроме отдельных слов.
Трамвай покоряет трехсотметровую высоту, тормозит между двумя платформами. Спортсмены открывают двери, торопливо выходят, закидывая лыжи на плечо, громыхают ботинками по тоннелю, слушая свист ветра.
Я выхожу вместе со всеми, попадая как будто в царство вечного льда. Ледяные тросы, дыханием холода заиндевелые стекла и стены.
За тоннелем солнце слепит глаза. Горнолыжники щурятся, достают перчатки, очки, застегивают молнии на суперкостюмах. Снег блестит, покрытый ледяной коркой. Спортсмены проверяют крепления, застегивают аккуратно. Отталкиваясь палками, исчезают внизу за поворотом.
Снег будто лед. Боюсь потерять лыжу. Бежать по склону в ботинках - приятного мало. С трудом застегиваю крепления. Слава Богу. Скольжу осторожно мимо флажков техникой чайника - плугом. До трамплина далеко. Пока не думаю о том, как буду прыгать. Пытаюсь сильнее напрягать ноги, чтобы получались плавные повороты.
У трамплина тренер вскапывает склон, хмуриться, злобно втыкает лопату в замерзший ком снега.
Я подъезжаю к метке разгона. Поправляю шлем и перчатки. Робко смотрю вниз на трамплин. Надо как-то собраться, надо что-то сделать с собой. Это Швейцария, а не Москва. Я все понимаю. Застываю опять как дура. Ноги ватные. На тренера лучше не смотреть. Метает громы и молнии. Была бы его воля, кажется, прибил бы. Красный весь. Рыжими усами шевелит. Понятное дело – третий день в Швейцарии, а эта дура прыгнуть не может.
Наташка Орехова и Сашка молча снимают лыжи, идут копать. Тренер орет:
- А тебе приглашение нужно! Лопату бери, дура!
Спускаюсь под трамплины. Вместе со всеми разрыхляю склон.
У Наташи болит спина. Поясом завязана поясница. Наташа прыгает со среднего двойное сальто – двойное прогнувшись с пируэтом. Это предел. Она не сможет пригнуть трешку с большого трамплина.
У тренера задача – тройное сальто с пируэтом. Не прыгнет Наташа, будет прыгать другая. Тройное сальто у девушек – это призовые места, это победы на международных соревнованиях.
Сашка Михайлов прыгает тройные с винтами. Мужчины акробаты обязаны прыгать тройные с винтами. Но для призового места этого мало. Нужны стабильные результаты. У Сашки разбиты колени. Две операции по удаление мениска. Он не сможет, как раньше, показывать стабильные результаты. Сашка не зациклен на своих болячках. О своих падениях рассказывает так, что все хватаются за животы.
А я не прыгаю двойного сальто со среднего, и уж тем более тройное с большого. Я пытаюсь пока освоить одно сальто с маленького трамплина. Правда, уже умудрилась на первом сборе в Кировске сломать ключицу, а на втором сборе в Австрии удариться головой о трамплин. Швейцария - это мой третий сбор. И я просто обязана прыгнуть. И не только с маленького, но по расчетам тренера – также и со среднего трамплина - двойное сальто…
Мои колени целы, спина не болит, мой спортивный стаж – это десять лет гимнастики в секциях Динамо и ЦСКА. Я перспективна, потому что умею крутить тройные сальто на батуте… По расчетам тренера, именно я имеют все шансы, чтобы занять в будущем лидирующее место в сборной команде по фристайлу.
Спортсмены не любят рассказывать о проблемах. Ты не ребенок. Не можешь – уходи. Наташа недовольна. Понимает, сколько было потрачено денег, чтобы отправить меня на эти сборы. Но я не могу ей объяснить, что боюсь снова переломаться. Об этом между спортсменами не говорят. Если хочешь прыгать, ты должна научиться преодолевать страхи. Какая чепуха – ключицу сломала, головой ударилась. А чего ты хотела? Посмотри на Сашку. Ты когда-нибудь слышала, чтобы он жаловался на свои болячки? Идет и прыгает. А если, действительно, там что-то болит - операция. А потом опять встает на лыжи и снова прыгает. Потому что по-другому во фристайле нельзя. А если не можешь, уходи. Есть много других профессий, где прыгать не надо. И убиваться тоже не надо.
Вскопали снежную подушку. Подбираем разгон. Тренируем съезды со склона. Наташа летает, как птица. Она не боится лыж. А я, будто птенец, который все никак летать не научится, перетаптываюсь с одной лыжи на другую. Смотрю со страхом на склон, на снежную подушку и не могу понять, как с нее вообще съехать можно. Цепляюсь лыжами за малейшие катышки снега. Падаю и падаю - лечу со склона кубарем. Сколько же можно падать?
Съезд с акробатического склона упирается в горнолыжную трассу. Смотрю на проезжающих, беззаботных туристов и в ужасе понимаю, что обязана буду на огромной скорости после прыжка не только притормозить, но и суметь лавировать между туристами. Все мои страхи не напрасны. На огромной скорости я умею ехать только прямо. Теперь же мне придется, научиться поворачивать.
Ладно, надо что-то делать. За спиной тренер. Руки развожу, ладони и пальцы напряжены. Отталкиваюсь который раз лыжами со склона. Набираю скорость. Черт! Вижу туриста, степенного иностранца, не спеша плывущего по трассе. Я не могу ему крикнуть на такой скорости. Мгновение, и я пролетаю перед его носом, задевая кончики лыж. Упали вдвоем. Лежу, как каракатица, на лыжах. Слава Богу, руки и ноги целы. Иностранец улыбается. Слава Богу, он тоже цел. Улыбаюсь по-японски в ответ. Извиняюсь глупо. Сори, сори!
Поднимаюсь лесенкой по склону с глупой улыбкой на лице. Тренер вне себя. Орет благим матом!: «Ты что делаешь, дура! Под суд захотела! А если бы он головой ударился! А если бы травму получил! Тебя что на лыжах поворачивать не учили!» Хватается за голову. Наверное, уже и сам не рад, что связался со мной.
Наташа пытается помочь. Говорит: не бойся снега. Просто езжай на пролом. Если ты будешь видеть каждую кочку, споткнешься. Не думай о них. Представь себе, что ты здесь главная. И делай то, что тебе говорят.
У Наташи с тренером свои счеты. Будто чувствует, что скоро уйдет от него. Тренер требует от спортсменки тройного прыжка. Наташа не рассказывает нам, что происходит. Иногда вырываются, правда, будто сами собой, яркие выражение, типа «козляндия».
Ребята уже прыгают с трамплинов. Рассекая воздух, вылетают в небо, натянутой струной. Я не могу представить, что когда-нибудь смогу так прыгать. Замираю от страха, глядя на них. Тоже мне, акробатка.
Ничего удивительного, это обычное чувство самосохранения, отвечают специалисты. Замечательно, только мне от этого не легче.
Ладно, надо же все-таки что-то делать. Самой надоело бояться. Тренер уже, по-моему, плюнул на меня. Поднимаюсь понуро до метки разгона. Встаю боком к склону. Руками машу: вверх – в стороны – вниз, вверх - в стороны – вниз. Как положено, медитирую прыжок. Десятый раз поправляю шлем, крепления, перчатки.
- Да, хватит уже, да сколько ж можно! - орет, машет, чтобы прыгала, в конце концов. Ребята подъехали, стоят возле тренера. Наташа кричит: «Не бойся! Ты справишься, ты сможешь!- машет. –« Езжай! Езжай!»
Смотрю на ребят. Действительно, легче, когда Наташа стоит у трамплина. Самообман. Пытаюсь внушить, что меня подстрахуют. Будто на лонже в гимнастическом зале или цирке. К сожалению, во фристайле еще не придуманы страховочные тросы…
Выдох. Мысли отключаю, будто в самолете пилот, нажимаю в себе нужные кнопки. Работает только тело, натренированное, как автомат. Разгон - ледяной холод. Сверкающий на солнце, трамплин надвигается на меня. Будто два самолета летят лоб в лоб, выполняя приказ не сворачивать с пути. Ш-ш-ш-ш-а! Лыжи выносят меня в воздух…
Замедленная съемка. Ощущение полета. В воздухе успеваю осознать, что уже все позади… Падаю спиной на снежную подушку. Кубарем вниз. Лыжи разлетелись. Руками пытаюсь тормозить, зацепиться за склон. Будто снежный ком – вся белая с ног до головы. Порванный комбез. На заднице огромная дыра. Вырванный клок синтепона.
Ребята и тренер у трамплина надрываются от смеха. Закрывают носы. Якобы я им тут своими страхами воздух испортила. Я не могу понять, шутят они ли нет. Во всяком случае, мне не до смеха.
Чувствую, тренер немного успокоился. Страшно представить, если бы вообще не прыгнула.
Во фристайле лучше не оглядываться назад и не говорить «если бы». Твое дело, прыгать и не думать о ерунде. Правда, ребята и тренер достаточно суеверны. К примеру, на тренировке не принято говорить «последний прыжок». Правильно будет сказать «заключительный». У каждого акробата перед прыжком свой набор определенных движений. Наташа, к примеру, хлопает три раза кулаком об ладонь, и перед тем, как пойти на разгон, вытягивает вперед правую руку. Ну, а Сашка перед прыжком медитирует руками схему полета. И потом обязательно поправляет шлем. А у меня пока нет каких-то своих движений. Глядя на ребят, перед подходом мысленно прокручиваю в голове одинарное сальто, поднимая руки вверх – в стороны – вперед. Так, действительно, легче настроиться на прыжок.
Первая тренировка подходит к концу. Прыгнула с трамплина пятнадцать раз.
Тренер фиксирует каждый прыжок в дневнике, чтобы в конце сбора подвести для себя и для ребят определенные итоги. Это правильный подход к тренировочному процессу.
Тренер, наконец, отпускает меня со склона. Мокрая до трусов, съезжаю вниз, техникой чайника. Тренер проносится мимо, не глядя на меня. Как и всегда, все время куда-то спешит.
На вершину Малого Маттерхорна поднимается трамвай. Он везет людей. Скрипит себе что-то под нос под музыку ветра. Все выше и выше поднимается упрямый трамвай, и будто исчезает в облаках в царстве льда и вечного снега.
Внизу у подножия Маттерхорна, закидываю лыжи на плечо. В горнолыжных ботинках шагаю по траве. Уставшая, закрываю глаза, будто слушая внутри себя музыку гор и неба.
