Когда приходит май... картинки детства
Рауза Лукманова
Каждый год, как только устанавливаются теплые дни, я с нетерпением жду майских праздников.
И каждый раз из далеких прожитых лет оживают картинки детства...
Это песни военных лет, несущихся с уличных репродукторов, толпы празднично одетых сельчан, ордена и медали в блеске солнца, и наше детское удивление:а герои бывают не только в кино: они живут рядом, через дорогу…
Вечером дома, мы, домашняя детвора, притихнув, будем слушать вспоминания взрослых о войне. Средь общих разговоров и рассказ нашей матери о юности ее поколения и о судьбе страны.
Его завершение обязательно огласит наш громкий плач. И будет в нем такая безмерная детская жалость к самому родному человеку, что захочется, с детской решительностью, вернуть все события назад, и по справедливости, все начать по-новому сначала...
Когда началась война, нашей матери не было и 17 лет. Ровно половину своей жизни она прожила в родном доме в старинном ногайском селе Килинчи, что и по сей день находится рядом на устье Волги, под Астраханью.
Он навсегда запомнится ей самыми благополучным отрезком ее судьбы. Там была любовь и забота родных, лица близких людей давали ей уверенность в будущее.
Потом пришло другое время, непонятное для всех, но именуемое в истории - борьбой с кулачеством. В одночасье был конфискован дом, а семья выброшена на улицу.
От случившихся переживаний вскоре заболел отец и умер. Немного пережила его и мать.
Их, оставшихся четверых детей, отправили в детский дом. По пути, мама напуганная рассказами о дет.домовских порядках, сбежала и прибилась к дальней своей родственнице.
С этого момента у нее началась другая жизнь.
Теперь ей была уготована роль няньки у подрастающей малышни своей родни. Задаром кормить никто не собирался.
Лишь к семнадцати годам ей удалось вырваться из вечного плена детского плача, пеленок и кастрюль.
Газеты тех лет с гордостью восхваляли колхозный труд. На селе зарождалась новая жизнь, шла повсеместная механизация новых колхозов. Воодушевившись, открывшимися перспективами, мама поступила на курсы трактористок.
После его окончания, получила направление в соседний район, в бригаду МТС.
Радостным лучиком забытой радости озарится ее жизнь, когда однажды разыщет ее один из братьев. О судьбе других она еще долго не будет знать.
Приезжал брат редко, но всегда привозил какой-нибудь подарок: то шаль расписную, то шкатулку узорную. И это доставляло ей столько радости, что само понятие счастье, как казалось ей, наконец-то коснулось и ее обездоленной судьбы.
В ее жизни был теперь родной человек, неравнодушный к ее судьбе, готовый всегда прийти на помощь. Как же приятно было вновь ощутить то далекое забытое чувство!
В полной мере, наверное, способно оценить подобное внимание, только сиротская душа, хлебнувшая в детские годы и чужое равнодушие и щемящую боль одиночества.
Как-то придя после работы, обнаружит она на столике у себя одинокий подарок от брата - легкий шифоновый шарфик, который будет восхищать ее узорной росписью рисунка
А квартирная хозяйка сообщит горькую весть: брата забирают на войну.
И передаст его просьбу: прийти завтра на сборы, проводить его.
Ночью мама побежала к звеньевой, чтобы отпроситься , а поутру отправилась в рай.центр. Ей предстояло прошагать 20 километров.
Только к середине дня добралась она до пристани райцентра Володарский, откуда новобранцев должны были на пароходе отправить в областной город Астрахань.
Играла гармонь, народ плясал, пел. Но'всего происходило с надрывом, с нескрываемыми слезами. Пробираясь через толпу, она все искала знакомое лицо, знакомый кудрявый чуб, но лица окружающих' от волнения, слились в одну сплошную массу.
Загудела сирена, народ ахнул, и, зарыдав, кинулся прощаться. Дикий крик стоял над пристанью, и не было никакой возможности пробиться к перилам причала, отыскать родное лицо.
И тогда она, в отчаянье, стала громко кричать его имя: Мавлед! Мавлед!
Но, голос ее безнадежно тонул в хоре голосящего плача.
Когда толпа провожающих начала редеть, то и пароход уже был вдалеке.
Так и не простившись со своим братом, она расстроенная, побрела назад, домой.
День накалился , стало жарко, на придорожной зеленой траве решила чуток отдохнуть. И не заметила, как задремала. Очнулась, когда от ближайшей реки потянуло прохладой, а солнце огромным красным шаром зависло над горизонтом.
Схватив обувку в руки, побежала она босая , волнуясь, в село.
На вечернем закате , бабушки, сидящие на лавочках у своих домов, увидев ее, подозвали: « Доченька, а как тебя зовут?»
- Нурбибя , – ответит она кротко.
- Эх, милая, где же ты была...3 часа назад пароход проплывал мимо нас тут по реке, долго - долго парень один кричал это имя… где, же ты была милая, где?...».
Всю оставшуюся жизнь мама будет винить себя за ту слабость, что позволила себе тот непростительный отдых и имела несчастье нечаянно заснуть.
Первые два года письма от брата приходили регулярно, а потом перестали.
После войны долгие годы мама искала своего брата, посылала запросы в различные организации, и однажды нашла человека, который был последним, кто видел ее брата живым.
С его слов, был бой под Сталинградом, они переплывали реку, держались вместе…
В грохоте стрельбы, криков раненых, разминулись. А после боя он так и не смог его найти ни среди живых, ни среди мертвых.
« Цвет красного вина до сих пор мне напоминает тот бой, когда вода кругом была алая, как кровь …»,- заметит он.
Много лет прошло с тех пор, и уж мамы нет в живых давно, только обязательно в майские дни мне вспомнится мое далекое родное село Килинчи, и эта семейная история.
