… Это был не самый первый случай «сдвига» моей крыши. И не самый «судьбоносный», но он был своего рода «поворотный», поскольку в тот период как раз начинался один из «поворотов судьбы»:).
Человек, с которым я имел счастье пребывать в одной палате лечебницы для душевнобольных славного города Ашхабада, вдруг задал мне вопрос:
- Ты что, действительно уверен, что мы с тобой видим небо одинакового цвета?
Я едва не поперхнулся своим чифиром и тупо уставился на него. Нет, я не подумал, что он сошёл с ума. Это было и так ясно, учитывая наше географически-политическое месторасположение. Я просто понял, что сейчас он начнёт меня в очередной раз «убивать». И в каком-то извращённом предвкушении предстоящего удовольствия от этого моего убиения, у меня даже возникло ощущение давления внизу живота. Ну, похожее на то, которое возникало в детстве, во время игры в прятки.
Мы сидели в курилке. Лёха сидел на скамейке вполне цивилизованно, а я взобрался на неё с ногами, усевшись на корточках, - привычка, которую я подцепил во время «азиатских скитаний" и от которой не избавился, увы, по сей день).
Напротив нас, на скамье у другой стены, точно как и я, - на корточках, - сидел Коля – Чёрная Магия со своей банкой чифира. Он не обращал на нас никакого внимания, беседуя, по обыкновению, со своим братом. Которого, разумеется, мы с Лёхой не видели.
- Что ты имеешь в виду? – спросил я, поскольку пауза несколько затянулась, и Лёха явно ждал моих вопросов.
- Я имею в виду, что все мы видим цвета по разному, но называем одинаково, словно это точно установленный факт.
Я ничего не понял и поэтому решил действовать на конкретном примере.
- Ну, хорошо. Какого цвета эта стена? – спросил я.
- Зелёная, конечно, - хмыкнул Лёха.
- А Колина пижама?
- Синяя, - безмятежно подтвердил Лёха то, что видел и я сам.
- Так о чём ты тогда говоришь? – удивился я. – Я ведь вижу то же самое! Или ты имеешь в виду оттенки цвета?
В то время я уже увлекался живописью, и подумал, что может быть, он имеет в виду нашу способность различать оттенки цвета, которая развита у художников и почти отсутствует у обычных граждан. Мне даже вспомнилась известная реплика о том, что снег, он какой угодно, но только не белый…
- Нет, я не имею в виду никаких оттенков. Я говорю только о цвете, как он есть и о его названии, - возразил Лёха.
- Ладно, не томи! – упрекнул я его. – В чём тут фишка?
К тому времени мы провели вместе с Лёхой уже месяца три в этом богоугодном заведении. И всё это время он периодически «просветлял» меня всякими рассказами, приколами и фишками из самых разных «сфер жизни». Слушать его для меня было ни с чем не сравнимое удовольствие.
- Оба мы с тобой видим небо синим, - наконец-то начал меня «убивать» Лёха. – Но в действительности я не знаю, КАКИМ именно видишь небо ты, а ты не знаешь, КАКИМ его вижу я…
- Да ты же только что сам сказал! – перебил я его. – Мы оба его видим синим!
- Нет, - возразил он спокойно. – Мы только так говорим…
- Чёрт! – я почувствовал настоящее раздражение, поскольку готовился к «убийству», но вдруг заподозревал, что в этот раз Лёха чего-то слишком уж «мудрит», поскольку я никак не мог понять, о чём речь. – Плюнь на небо! Вот эта стена, - зелёная? Если не принимать во внимание оттенки?
- Зелёная, - подтвердил Лёха.
Я, наверное, чересчур возбудился, потому как Коля – Чёрная Магия вдруг обнаружил наше присутствие и даже посмотрел на ту стену, в которую я ткнул пальцем.
- Коля! – воззвал я и к нему. – Зелёная эта стена?
- Там коридор, - вдумчиво молвил Коля и снова уставился в свою банку с чифиром.
Я махнул на него рукой и, обращаясь к Лёхе, начал перечислять:
- Стены – зелёные. Потолок – белый. Дверь – зелёная. Скамейка – зелёная. Пол…
Я растерянно огляделся, уморившись от этого зелёного единообразия. Но не нашёл ничего больше, как только указать, что свет лампочки жёлтый, а чифир в банке, – почти чёрный.
- Что не так? – спросил я Лёху.
- Всё так, - кивнул он. – Но ты говоришь о названиях цветов, а не о самом цвете…
Я обречено взмахнул руками, едва не расплескав содержимое своей банки.
- Давай разберёмся, - предложил к моему облегчению Лёха, которому уже видать поднадоело меня дразнить. – Мы называем небо синим, помидор красным, а огурец зелёным только потому, что нас так научила мама…
- Почему – мама? – удивлённо перебил я.
- Ну, - папа! – слегка раздражённо ответил Лёха. – Дедушка, бабушка, - какая разница? Нас так научили! Нам показывали на небо и говорили: небо синее. Указывали на помидор и говорили: он красный… Понимаешь? Синий, красный, зелёный и так далее, - это только названия, ЯРЛЫКИ, которые мама наклеивала на окружающие цвета…
- Ну, и что? – я упорно не понимал, куда он клонит. – Но мы ведь с тобой их видим одинаковыми?
- А с чего ты это взял? – усмехнулся Лёха. – Я ведь тебе сказал, что все эти названия, - только ярлыки. И откуда нам знать, КАК именно мы воспринимаем цвета? Может быть, я вижу небо красным, а ты – зелёным. Но мы оба будем соглашаться, что оно, – синее. Потому что нас так научила мама. Она наклеила ярлык…
- Чепуха! – перебил его я. – Это легко проверить. Мы ведь с тобой называем синим не только небо, но и, например, море. Или, вот, даже Колину пижаму.
- И что ты таким способом проверил? – хитро улыбнулся Лёха.
- То, что мы с тобой видим синее одинаково! – твёрдо заявил я.
- Нет, - возразил он. – Таким способом мы только можем убедиться, что мы наклеиваем одинаковый ярлык на какой-то цвет, который мама научила нас называть синим…
В моей голове развёртывалась целая баталия. Казалось, голова разделилась на две части. Одной частью я ощущал, что Лёха говорит что-то весьма интересное и важное, а другой частью я был уверен, что это просто какой-то «сюрреалистический глюк», ерунда.
Эта, вторая часть, была крепче и гораздо более уверенная в себе, поэтому ей удавалось сдерживать напор «подозревающей части». Однако дальнейшие рассуждения Лёхи укрепляли эту «подозревающую» часть моей головы.
- Задумайся, что такое цвет вообще, - предложил Лёха.
- И что это? – спросил я совершенно искренне, потому как никогда об этом не задумывался.
- В сущности, нет никакого цвета, - продолжил он. – Есть определённые длины световых волн, которые нашим мозгом преобразуются в восприятие цвета…
Тут мне припомнился школьный курс физики. В общем-то, ничего принципиально нового Лёха мне ведь и не сказал. Просто я никогда не обращал на этот момент внимания. Но мне не составило труда вообразить ту «картинку», которую он предложил.
Для простоты, он предложил рассмотреть весь процесс таким образом.
Нечто прозрачное, типа струи или потока, натыкается на препятствие, преломляется в нём и отражается, по прежнему прозрачное, но другого «качества», в наш глаз. Здесь оно ещё раз каким-то там образом преломляется, обрабатывается и, «на выходе», мы получаем ощущение, восприятие какого-то цвета: синего, красного, зелёного в крапинку, - не важно.
Важно то, что мы присваиваем этим цветам ярлыки, названия. И потом охотно соглашаемся, что видимые нами предметы того или иного цвета. Но нам доподлинно не известно КАКИМИ именно мы видим эти цвета…
Я всё понимал. И про эти прозрачные струи, и про отражения-преломления и даже про ярлыки. Но чего-то я всё-таки упорно не хотел понять. Словно для того, чтобы понять в полной мере, что именно хочет сказать Лёха, у меня должна была включиться какая-то другая «понималка», которая была то ли не развита, то ли я так редко ею пользовался в жизни, что она атрофировалась.
- Не понимаю! – признался я. – О чём ты вообще говоришь? Ну, и что с этого всего? Ну, ярлыки. Это я понимаю. Сказала бы мама, что небо – красное, мы бы так его и называли. Ну, и что? Но мы ведь видим небо ОДИНАКОВОГО цвета?
- Да с чего ты взял! – засмеялся Лёха. – Об этом же я тебе и толкую, что, возможно, ты видишь его красным, а я, – зелёным. Понимаешь? КАК мы можем сравнить свои ощущения, восприятия? Мы ведь не можем обменяться головами. Мы только ГОВОРИМ. А что ВНУТРИ нас? Ведь ту длину волны, которую мы называем синим цветом, ты можешь воспринимать в виде какого-то одного цвета, а я, - другого. Но мы будем соглашаться, что это – синий цвет. Потому что так нас мама научила.
Наконец-то до меня ДОШЛО! Включилась нужная «понималка». И я восхитился и огорчился одновременно.
Меня восхитило это «открытие» насчёт цвета и ярлыков, восхитило «явление понималки»:), но огорчала сама эта возможность, что мы можем видеть небо разным. Мне казалось, что небо прекрасное, когда оно синее. И было грустно представлять, что Лёха может видеть его, например, красным.
- Но это ведь можно как-то проверить? – с надеждой спросил я. – Неужели нет никакого способа проверить, одинаково ли мы с тобой воспринимаем цвета?
- Нет, - покачал головой Лёха. – Нет такого способа. Во всяком случае, я его не нашёл. Попробуй, может у тебя получится! – с улыбкой предложил он.
И я где-то неделю старательно пробовал найти такой способ. Но не нашёл:).
Однако всё это имело (и до сих пор имеет) свои «последствия». По крайней мере, тогда я впервые столкнулся с понятием (или с концепцией):) «ярлыков и фактов». И с тех пор старался отслеживать их везде, где только представлялась такая возможность...
:)
Автор
Тема: У стаканА (Прочитано 96928 раз)