Печать

Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь.
1 час 1 день 1 неделя 1 месяц Навсегда

[НаталияСорокина]

А, ну, как взять и оказаться на "Летучем голландце"...



Анна Филатова
"Зажигай же, Эльм, огни!"

Смеется полная луна над их проклятьем, шельма!
И снова парус корабля в огнях святого Эльма,
Плетет волна из них узор магического танца,
В нее глядится капитан "Летучего голландца".

Хоть в кости с дьяволом играй на собственную душу,
Но экипажу никогда не выбраться на сушу.
Они стремятся сквозь века на Добрый мыс Надежды,
Но рвут безжалостно шторма истлевшие одежды.

Лишь только раз один в семь лет заклятье отступает,
И Ван дер Декена нога на твердый грунт ступает.
Идет искать жену корсар, чтобы снялось заклятье,
Одна любовь её спасет команду от проклятья.

Не родилась, как видно, та... им не спастись вовеки...
И возвращается ни с чем угрюмый Ван дер Декен...
Йох-хо-хо! Пусть нет жены, но есть бутылка рома,
Так зажигай же, Эльм, огни над призраком их дома!

© Copyright: Варя Анненкова, 2014
Свидетельство о публикации №114012703691

[Siringa]

Понравилось очень.Никогда не была в горах, а как прочла, то словно там побывала. И не раз. И знаю, что такое горы, ятоже чувствовала.
Фотография тоже не моя.


Когда я говорю с горами,
Я с целым миром говорю,
Мне внемлет дерево и камень
И свет, рождающий зарю.
Когда, по тропам скал бредущий,
Я слово молвил в тишине,
Мне кажется: всяк в мире сущий,
Как эти скалы, внемлет мне.
Моим реченьям горы вторят,
Их повторяя наизусть,
Лишь здесь я радостью и горем
Со всей вселенною делюсь.
Внизу я просто суетливый,
Обычный грешный человек.
Лишь здесь чисты мои порывы,
Чисты мои слова, как снег.
Когда я вижу эти скалы,
Со мною молча речь ведет
Все, что когда-то миновало,
Все, что когда-нибудь придет.
Я говорю с нависшей где-то
Вершиною, что так бела,
Как будто совесть мира это
И лишь такой она была.
К. Кулиев

[Аннушка]

Пчела и мухи.

Две Мухи собрались лететь в чужие краи,
И стали подзывать с собой туда Пчелу:
Им насказали попугаи
О дальних сторонах большую похвалу.
Притом же им самим казалося обидно,
Что их, на родине своей,
Везде гоняют из гостей;
И даже до чего (как людям то не стыдно,
И что они за чудаки!):
Чтоб поживиться им не дать сластями
За пышными столами,
Придумали от них стеклянны колпаки;
А в хижинах на них злодеи пауки.
"Путь добрый вам,- Пчела на это отвечала,-
А мне
И на моей приятно стороне.
От всех за соты я любовь себе Сыскала -
От поселян и до вельмож.
Но вы летите,
Куда хотите!
Везде вам будет счастье то ж:
Не будете, друзья, нигде, не быв полезны,
Вы ни почтенны, ни любезны.
А рады пауки лишь будут вам
И там".

________


Кто с пользою отечеству трудится,
Тот с ним легко не разлучится;
А кто полезным быть способности лишен,
Чужая сторона тому всегда приятна:
Не бывши гражданин, там мене презрен он,
И никому его там праздность не досадна.

И.А.Крылов

[Одинец]

А, ну, как взять и оказаться на "Летучем голландце"...

Перекликается со стихами моего любимого Гумилёва:

Но в мире есть иные области,
Луной мучительной томимы.
Для высшей силы, высшей доблести
Они вовек недостижымы.

Там волны бесками и плесками
Непрекращемого танца,
По ним летит скачками резкими
Корабль Летучего Голландца.

Ни риф, ни мель ему не встретятся,
Но, знак печали и несчастья,
Огни Святого Эльма светятся,
Усеяв борот его и снасти.

Сам капитан, скользя над бездною,
За шляпу держится рукою,
Окровавленной, но железною,
В штурвал вцепляется другою.

Как Смерть бледны его товарищи,
На всех одна и та же дума.
Так смотрят трупы на пожарище:
Невыразимо и угрюмо.

И если в час рассветный, сумрачный,
Пловцы в морях его встречали,
Звукал им смутно голос внутренний,
Немым предвестием печали...

Ватагой буйной и воинственной
Немало сложено историй,
Но всех срашней и всех таинственней
Для храбрых пенетелей моря

Что где-то есть ещё окраина —
Туда, за тропик Козерога —
Где капитана с ликом Каина
Легла ужасная дорога!

[Одинец]

А мне
И на моей приятно стороне.
От всех за соты я любовь себе Сыскала -
От поселян и до вельмож.
Но вы летите,
Куда хотите!

Ага, прямо "Ария Домашнего Гуся": "Летят перелётные птицы, но я не хочу улететь..." ;-)

[chelovek]

     
    А давай о весне… Мой любимый, давай о весне…
    О политике хватит вполне из экранов широких…
    Даже новости можно купить и бегущие строки…
    Только сердце устало рекламу смотреть о войне…

    А давай о весне… Представляешь, она настаёт…
    Входит в город, а там — будто вовсе её и не ждали…
    Был нарушен покой и на правду надежду сломали…
    Но весна настоящая - главный тактический ход…

    И давай о весне… Не о том, что пустая казна
    И у дедов-героев срывают вандалы медали,
    Что жестокими люди и просто бесстыжими стали…
    Но растают снега и покажет всю правду весна…

    А давай о весне… Представляешь, подснежники вновь
    Расцветут, и в душе зародится надежда на чудо…
    Даже в худшее время я верить в хорошее буду…
    И давай про любовь… Мой любимый, давай про любовь…

    И давай о весне… Может, будет она, как предлог,
    Прекратить воевать и подумать о мире и детях…
    Да… всему есть цена, только солнце за баксы не светит
    И бесплатно прощает грехи опечаленный Бог…

    На экранах призывы равны украинской казне…
    Рушат памятник Ленину внуки, джин-тоник глотая…
    Наш кровавый февраль не похож на 9 мая…
    Но давай о весне… Мой любимый, давай о весне…

    Ирина Самарина-Лабиринт, 2014

[Наташка]

Саша Черный
МОЙ РОМАН
 
Кто любит прачку, кто любит маркизу,
   У каждого свой дурман,-
А я люблю консьержкину Лизу,
   У нас - осенний роман.

Пусть Лиза в квартале слывет недотрогой,-
   Смешна любовь напоказ!
Но все ж тайком от матери строгой
   Она прибегает не раз.

Свою мандолину снимаю со стенки,
   Кручу залихватски ус...
Я отдал ей все: портрет Короленки
   И нитку зеленых бус.

Тихонько-тихонько, прижавшись друг к другу,
   Грызем соленый миндаль.
Нам ветер играет ноябрьскую фугу,
   Нас греет русская шаль.

А Лизин кот, прокравшись за нею,
   Обходит и нюхает пол.
И вдруг, насмешливо выгнувши шею,
   Садится пред нами на стол.

Каминный кактус к нам тянет колючки,
   И чайник ворчит, как шмель...
У Лизы чудесные теплые ручки
   И в каждом глазу - газель.

Для нас уже нет двадцатого века,
   И прошлого нам не жаль:
Мы два Робинзона, мы два человека,
   Грызущие тихо миндаль.

Но вот в передней скрипят половицы,
   Раскрылась створка дверей...
И Лиза уходит, потупив ресницы,
   За матерью строгой своей.

На старом столе перевернуты книги,
   Платочек лежит на полу.
На шляпе валяются липкие фиги,
   И стул опрокинут в углу.
   
Для ясности, после ее ухода,
   Я все-таки должен сказать,
Что Лизе - три с половиною года...
   Зачем нам правду скрывать?

Не о весне, зато про любовь

[Шаня]

Для ясности, после ее ухода,
   Я все-таки должен сказать,
Что Лизе - три с половиною года...
   Зачем нам правду скрывать?

Не о весне, зато про любовь

   спасибо.

[Одинец]

Cтихотворение Евгения Скворешнева «Будь русским!»

Ага. "Штирлиц, признайтесь: вы еврей" - "Русский" (Не сболтнул ли я лишнего?) - "А я немецкий!" (С)
Ну его нафик! Похоже, я не русский, хоть и числюсь таковым. Но Славянин. И, может быть, Ариец...
Ригведа мне куда милей, чем Библия.

[Наташка]

Борис Слуцкий

Говорит Фома

Сегодня я ничему не верю:
Глазам - не верю.
Ушам - не верю.
Пощупаю - тогда, пожалуй, поверю,
Если на ощупь - все без обмана.

Мне вспоминаются хмурые немцы,
Печальные пленные 45-го года,
Стоявшие - руки по швам - на допросе.
Я спрашиваю - они отвечают.

- Вы верите Гитлеру? - Нет, не верю.
- Вы верите Герингу? - Нет, не верю.
- Вы верите Геббельсу? - О, пропаганда!
- А мне вы верите? - Минута молчанья.
- Господин комиссар, я вам не верю.
Все пропаганда. Весь мир - пропаганда.

Если бы я превратился в ребенка,
Снова учился в начальной школе,
И мне бы сказали такое:
Волга впадает в Каспийское море!
Я бы, конечно, поверил. Но прежде
Нашел бы эту самую Волгу,
Спустился бы вниз по течению к морю,
Умылся его водой мутноватой
И только тогда бы, пожалуй, поверил.

Лошади едят овес и сено!
Ложь! Зимой 33-го года
Я жил на тощей, как жердь, Украине.
Лошади ели сначала солому,
Потом - худые соломенные крыши,
Потом их гнали в Харьков на свалку.
Я лично видел своими глазами
Суровых, серьезных, почти что важных
Гнедых, караковых и буланых,
Молча, неспешно бродивших по свалке.
Они ходили, потом стояли,
А после падали и долго лежали,
Умирали лошади не сразу...
Лошади едят овес и сено!
Нет! Неверно! Ложь, пропаганда.
Все - пропаганда. Весь мир - пропаганда.
1960

[Аннушка]

       Заповедь.
 
Владей собой среди толпы смятенной,
Тебя клянущей за смятенье всех,
Верь сам в себя, наперекор Вселенной,
И маловерным отпусти их грех;

Пусть час не пробил, жди, не уставая,
Пусть лгут лжецы, не нисходи до них;
Умей прощать и не кажись, прощая,
Великодушней и мудрей других.
 
Умей мечтать, не став рабом мечтанья,
И мыслить, мысли не обожествив,
Равно встречай успех и поруганье,
Не забывая, что их голос лжив;
 
Останься тих, когда твоё же слово
Калечит плут, чтоб уловлять глупцов,
Когда вся жизнь разрушена и снова
Ты должен всё воссоздавать с основ.
 
Умей поставить в радостной надежде
На карту всё, что накопил с трудом,
Всё проиграть и нищим стать, как прежде
И никогда не пожалеть о том.
 
Умей принудить сердце, нервы, тело
Тебе служить, когда в твоей груди
Уже давно всё пусто, всё сгорело,
И только Воля говорит: "Иди!"
 
Останься прост, беседуя с царями,
Останься честен, говоря с толпой;
Будь прям и твёрд с врагами и друзьями,
Пусть все в свой час считаются с тобой.
 
Наполни смыслом каждое мгновенье,
Часов и дней неумолимый бег, -
Тогда весь мир ты примешь во владенье,
Тогда, мой Сын, ты будешь Человек!

Р.Киплинг

[Август]

http://m-kalashnikov.livejournal.com/1747118.html

Галиция, слушай, давай разводиться!
Без шума, без крови, и драки публичной,
Зачем нам бардак и побитые лица?
Давай разойдёмся как люди, прилично.

Я долго кормил тебя, я не буянил,
Исправно бюджет наполнял год от года,
А ты увлекалась бездельем майданным
Меня называя рабом и уродом.

Ты взгляды свои устремляешь на Запад,
Мне, знаешь, родней Беларусь и Россия
Давай разойдёмся. Так лучше. Так надо.
Как чехи, словаки — легко и красиво.

Тебя уж давно дожидается Польша,
Вот ей про фашизм и расскажешь подробно,
А в центре Брюсселя бардак и дебоши
Устроишь. Уверен, оценит Европа.

Галиция, слушай давай разводиться!
Пора наступила. Подводим итог.
Тебе — на майданах халявно туситься.
А мне на работу. 

                             Твой Юго-Восток.

[Дима]

ЗОЛОТОЙ ЧАС ПИК

Уже все живы. Ересь не порок.
Голодный раб доволен выходными.
В Аду сегодня кормят отбивными,
В Раю - по слухам - яйца и творог.

Тепло и сытно. Но ни там, ни там
 Нас нет - и хорошо, и слава Богу.
 (Бог, кстати, собирается в дорогу,
Но видно по глазам, что он устал.)

Цинизм спасает, но не навсегда.
Восставшие живых ревнуют к смерти,
Но смерти нет. Ось превратилась в вертел.
Все замерло, течет одна вода.

Да что там смерти! Даже денег нет!
Нет в принципе, в природе и в помине.
И, если б дамы не ходили в мини,
То мир бы был скучнее, чем балет...

Под золотом желтеют паруса.
Стареют дети ложки оловянной,
И гении с судьбою безымянной
 Боятся счастью заглянуть в глаза.


Константин Арбенин

[Дима]

Любой маршрут не исключает правил -
Судьба скупа на новые места.
Мне снятся те, которых я оставил,
Мне снится их смешная пустота.

Бездонная отдушина для смеха -
Потребность, обращенная во прах...
И снится им подслушанное эхо
 Романа в телефонных номерах,

Поэмы в расписании движений,
Трагедии в программе передач...
А миру снится путь без искажений
 В решении тактических задач...

У каждого свой сон. Но явь покуда
 Одна на всех - как это не смешно.
Любой маршрут не исключает чуда -
Ты ждешь его, ты спишь окно-в-окно,

Но тот, кто назовется богом Тотом,
На самом деле - просто странный зверь.
Он стукнет в дверь и на вопрос: "Ну кто там?"
Ответит: "Я." Но ты ему не верь.


Константин Арбенин

[Наташка]

В прошлом году мне дочка заявила, что она терпеть не может стихи, не понимает зачем они вообще нужны и зачем их заставляют читать в школе. Я сделала для нее подборку стихов, чтобы попытаться переубедить. Постаралась, чтобы все было не слишком серьезно, не как в школе. Вот одно из тех стихотворений:
Саша Чёрный - Городская сказка

Профиль тоньше камеи,
Глаза как спелые сливы,
Шея белее лилеи
И стан как у леди Годивы.

Деву с душою бездонной,
Как первая скрипка оркестра,
Недаром прозвали мадонной
Медички шестого семестра.

Пришел к мадонне филолог,
Фаддей Симеонович Смяткин.
Рассказ мой будет недолог:
Филолог влюбился по пятки.

Влюбился жестоко и сразу
В глаза ее, губы и уши,
Цедил за фразою фразу,
Томился, как рыба на суше.

Хотелось быть ее чашкой,
Братом ее или теткой,
Ее эмалевой пряжкой
И даже зубной ее щеткой!..

"Устали, Варвара Петровна?
О, как дрожат ваши ручки!"-
Шепнул филолог любовно,
А в сердце вонзились колючки.

"Устала. Вскрывала студента:
Труп был жирный и дряблый.
Холод... Сталь инструмента.
Руки, конечно, иззябли.

Потом у Калинкина моста
Смотрела своих венеричек.
Устала: их было до ста.
Что с вами? Вы ищете спичек?

Спички лежат на окошке.
Ну, вот. Вернулась обратно,
Вынула почки у кошки
И зашила ее аккуратно.

Затем мне с подругой достались
Препараты гнилой пуповины.
Потом... был скучный анализ:
Выделенье в моче мочевины...

Ах, я! Прошу извиненья:
Я роль хозяйки забыла -
Коллега! Возьмите варенья,-
Сама сегодня варила".

Фаддей Симеонович Смяткин
Сказал беззвучно: "Спасибо!"
А в горле ком кисло-сладкий
Бился, как в неводе рыба.

Не хотелось быть ее чашкой,
Ни братом ее и ни теткой,
Ни ее эмалевой пряжкой,
Ни зубной ее щеткой!