Хирург Курганов Е.Ю.
Читая различные медицинские и околомедицинские паблик (в частности «Злой медик»), в котором в основном последнее время стоит ругань и проклятия то врачам, то пациентам мне захотелось рассказать вот что… Это будет интересно врачам, которые лечат и пациентам, которые лечатся. Чтоб не забывали ни те, ни другие кто мы есть. Мы, в первую очередь, люди! И те и другие… И те, кто плюется в сторону людей в белых халатах, называя нас «коновалами», «убийцами», «мафией», «взяточниками» и многое другое. И те, кто плюется в ответ, презрительно выхаркивая «биомасса», «быдло», и прочее. Это для тех, кто давал клятву врача (не Гиппократу и прочие вариации) и кто понимает, что люди, дававшие эту клятву делают что-то важное в этой жизни.
Знаете что такое кайф? От чего я получал ни с чем несравнимое удовольствие? То удовольствие, которое не приносит ни алкоголь, ни секс, ни взятый первый раз на руки твой ребенок, да наверное ни что. Я расскажу…
В моей хирургической практике такое было всего несколько десятков раз, как и наверное у всех хирургов, связанных с «неотложкой», но было. Это случаи, когда ты идешь, допустим, на лапаратомию, в которую не веришь. Ты уже понимаешь, что шансов там ну очень мало, что вероятность положительного окончания стремительно падает к нулю и главное снять пациента со стола, потому что графа «умер во время операции», это гораздо хуже, чем «после операции», а в идеале было бы «без операции», но ты идешь потому что назад нельзя… Человек уже здесь. Человек болеет и скорее всего фатально. И причин той фатальности уйма: возраст, сопутствующие патологии, распространенность болезни, время от начала заболевания, тяжесть состояния на данный момент…
И тебе безумно обидно, что тебя выдернули из дома посреди ночи на вот это все. Ведь обидно, господа? Обидно за то, что это все нужно было бы делать раньше, что «долбанные родственники» поили анальгетиками и вовремя не вызвали «скорую», за то, что такие болезни вообще существуют, за то, что выспишься ты в срок, который называется: «никогда», да за многое… И ты идешь! Еще потому что больше некому. Потому что тебя вызвал пацан, год после интернатуры, а тебе вызвать некого.
И ты тяжко вздыхаешь, обрабатываешь поле и делаешь срединную лапаратомию с попыткой ревизии. А там жопа!!! Нет, вернее там «ЖОПА», полная и бесповоротная! Мешанина из инфильтратов, гноя, фибрина, детрита и еще черт пойми чего. И уже не важно, что это – гангренозно-перфоративный холецестит-аппендицит, пролежень каловым камнем, перфорация опухоли в распаде, пакреонекроз, локальный тромбоз артерий с некрозом кишки или еще что-нибудь, но обильно сдобренное разлитым гнойным-каловым-геморрагическим перитонитом, с образованием межпетельных абсцессов или на фоне тотальной спаечной болезни, или же с еще какими прочими «вкусностями».
И тебе становится обиднее еще сильнее… Ты смотришь на пустоту с примесью страха в глазах ассистента, смотришь на анестезиолога, который чуть пожимает плечами мол «работай, но я вапще не хрена не обещаю» и видишь даже не хвост убегающего шанса, а кончик этого самого хвоста. Крестишься про себя и… и начинаешь работать. У каждого здесь свое…Я теряю ощущения времени. Оно перестает существовать. Расширяешься, расставляешь крючки, сушишь, ревизуешь, зажимаешь, ушиваешь, вяжешь, сечешь, опять ревезуешь, разделяешь тупым путем и острым, опять зажимаешь, меняешь тампоны и переставляешь крючки и руки ассистента, опять вяжешь и коагулируешь… В какой-то момент переходишь на разговор на чистом мате, так удобнее, так быстрее и тебя понимают и не обижаются, так реально удобнее — из цензурного одни союза и междометия. И все призрачно и не ясно. В такие моменты, как ни странно, но тебя не трогают желание помочится, боли, проходит тошнота и изжога, только проклятущий пот льется, попадая в глаза и санитарки отвлекают вытирая его. И тебя вырывает из всего этого окрик анестезиолога – «Мы встали». И ты лезешь под левый купол диафрагмы чтобы напрямую качать сердце… «Завели, более или менее, работай»… И снова инструменты, нитки, коагулятор, отсос, тупфера, квачи, руки ассистента и операционной сестры, и ты материшься как никогда… А за ширмой начинает так же материться анестезиолог и метаться анестезистка и время опять растягивается и подвисает. Кто-то бегает за твоей спиной, приходят лаборанты, приносят плазму и кровь, мельтешат санитарки. Что-то кровит, слетают зажимы, режутся в инфильтрате швы, опять разрезал ниткой через перчатку на сгибе указательный палец правой руки когда тянул узел, ножницы не режут, крючки стоят не так… Да все не так!!! И ты материшься, но работаешь… Ложишь новые швы, перехватываешь зажимы, подсекаешь, сушишь, ревизуешь, но делаешь…. И потом вдруг ты понимаешь, что все… Все!!! Ты только что положил последний шов на кожу, дренажи стоят, счет салфеток сошелся. Все!!!
И твой хороший друг анестезиолог, чуть улыбаясь, кивает тебе из-за ширмы и говорит только: «Норм. Все хреново, но стабильно пока». И только тут ты смотришь на время и понимаешь, что прошло уже 5 часов, за окном светает а ты жутко, прям нереально хочешь курить!
И ты выползаешь из операционной в насквозь промокшем костюме с пятнами крови и гноя (гребанный фартук опять сполз в сторону), идешь на лестницу пожарного выхода (да и хрен на всех, что здесь запрещено), плюхаешься на ступеньку и на тебя накатывает усталость и апатия, а руки треморят. И ты закуриваешь! Вот он кайф!!! Самый чертовский кайф из всех кайфов мира!!! И ты медленно и не торопясь выкуриваешь 2 сигареты подряд, стараясь успокоить занемевшие и дрожащие руки… И, поверьте, кайф не в никотине, а в том что ты в процессе курения понимаешь – «Ты это сделал!», «Ты поймал кончик хвоста шанса и подтащил его весь к человеку!».
Это кайф! Это нереально крутое ощущение. Да, это не все. Дальше еще очень-очень многое… Инфузионная терапия и подбор антибиотиков, профилактика ТЭЛы и борьба с сердечно-легочной недостаточностью, попытки «снять с трубы» и профилактика пролежней, перевязки и борьба с осложнениями, и прочее-прочее-прочее… Но ты дал человеку шанс! Достал оттуда, откуда сам бы он не выбрался никогда. Ты и те люди, которые окружали тебя в операционной! И это самый главный кайф! Ты сидишь, куришь и удивляешься куда делась та обида, которая была вначале и тебе до умопомрачения хорошо и спокойно. Рядом тараторит возбужденный ассистент, тебе еще писать протокол, и скоро начнется рабочий день, а тебе просто хорошо! Эти ощущения я не забуду никогда.
Я хочу, чтоб это помнили все!
Люди, которых мы лечим – иногда мы ловим для вас последний шанс; мы не боги, мы такие же люди как вы и мы не стараемся вас покалечить, «ободрать», оскорбить, и уж тем более убить. Мы очень хотим, чтоб вы жили!
Люди, которые лечат – иногда мы можем поймать для них последний шанс; мы не боги, а такие же люди как они и они не «биомусор» и «биомасса». Мы должны пытаться дать им последний шанс, кем бы они не были!