Печать

Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь.
1 час 1 день 1 неделя 1 месяц Навсегда

[Анюта]

Писатели, которые были врачами, врачи, которые были писателями (12+)

В историю мировой литературы вошли имена многих выдающихся писателей, которые изучали медицину, зарабатывали на жизнь профессией врача, а приобретённый в медицине опыт переносили на бумагу. Среди литераторов писатели-врачи составляют одну из самых многочисленных групп, что неудивительно, так как медицина, даёт богатейший материал для познания жизни, характеров и человеческих отношений. Среди писателей-медиков есть поэты, прозаики и драматурги, мастера исторического и приключенческого жанров, фантасты и сатирики, авторы детективно-авантюрных романов.

Франсуа Рабле (1493-1553)

За изучение медицины Рабле взялся в тридцать с лишним лет, уже имея сан священника. Закончив университет Монпелье, автор «Гаргантюа и Пантагрюэля» дослужился до звания профессора анатомии и должности главврача госпиталя Понт-дю-Рон в Лионе.


Фридрих Шиллер (1759-1805)

Фридриха Шиллера по приказу герцога вюртембергского отдали в военно-медицинскую академию, где он изучал сначала право, потом медицину и написал медико-философскую диссертацию. Состоя на службе полковым врачом, Шиллер написал драму «Разбойники» и ушел в самоволку смотреть поставленный по своей пьесе спектакль. За это его лишили права писать что либо, кроме медицинских сочинений.


Артур Конан Дойль (1859-1930)

Медицине литература обязана образом самого знаменитого детектива в её истории, поскольку Шерлока Холмса придумал врач-окулист. Конан Дойль получил медицинское образование в Эдинбурге, прошёл стажировку корабельным врачом на борту китобойного судна. Одним из страстных увлечений Конан Дойля была психиатрия, особенно теория широкого использования дедукции в медицинской диагностике. Конан Дойль перенёс этот метод в литературу.



Николай Лесков (1831-1895)

Классик русской литературы, некоторое время изучал медицину в Киеве, где профессорскую кафедру на медицинском факультете занимал его дядя Сергей Алферьев. Будучи чиновником в казенной палате, Лесков вольнослушателем посещал лекции по анатомии и статистике. Первые его публикации появились в киевской газете «Современная медицина». Будущий автор «Левши» писал о полицейских врачах…



Луи Буссенар (1847-1910)

Автор «Капитана Сорви-голова», «Похитителей бриллиантов» и других приключенческих романов получил медицинское образование в Париже. Во время франко-прусской войны он был призван в армию и служил полковым врачом. В последующие годы Буссенар некоторое время продолжал своё медицинское образование, но вскоре окончательно порвал с профессией и занялся литературой.



gАнтон Чехов (1860-1904)

Общеизвестен факт, что Антон Павлович был врачом. Он закончил медицинский факультет Московского университета, затем работал в больницах Воскресенска и Звенигорода, вёл врачебную практику в подмосковном Мелихове, где бесплатно лечил бедных. Героями его произведений часто становились и врачи и пациенты.



Викентий Вересаев (1867-1945)

Наш земляк Викентий Викентьевич Вересаев свою профессию изучал на медицинском факультете Дерптского университета. Работал врачом в Петербурге и Москве. Его известность как писателя началась со скандальных «Записок врача».





Сомерсет Моэм (1874-1965)

Британец Сомерсет Моэм учился в медицинской школе при больнице Св. Фомы в Лондоне, потом в Гейдельбергском университете, затем ещё шесть лет учился медицине в Лондоне. В 1897 году он получил право заниматься врачебной практикой, но оставил медицину вскоре после того, как были опубликованы его первые литературные произведения.





Михаил Булгаков (1891-1940)

Михаил Афанасьевич окончил медицинский факультет Императорского университета Св. Владимира в Киеве, получив звание лекаря с отличием и стал госпитальным врачом-хирургом. Во время Первой мировой войны Булгаков работал в периферийных госпиталях, затем был откомандирован земским врачом в Смоленскую губернию. О том, как складывалась его первоначальная врачебная практика, Булгаков рассказал в автобиографическом цикле рассказов «Записки юного врача».

gВасилий Аксёнов (1932-2009)

Василий Аксёнов в 1956 году закончил 1-й Ленинградский медицинский институт, и какое-то время работал врачом. Повесть "Коллеги" написана в 1959 году и рассказывает о трех приятелях - выпускниках медицинского института. В дальнейшем Аксёнов работал карантинным врачом на Крайнем Севере, в Карелии, в Ленинградском морском торговом порту и в туберкулёзной больнице в Москве.


Ещё долго можно перечислять писателей врачей. Медицину изучали Олдос Хаксли, Станислав Лем, Камило Хосе Села, Джеймс Джойс, Генрих Сенкевич, Кобо Абэ, Николай Заболоцкий. Врачами были Януш Корчак, Григорий Горин, Сергей Лукьяненко, Татьяна Соломатина…
http://www.nmosk-lib.ru/news/detail.php?ID=2418

[Анюта]

Викентий Вересаев. Прочитала на днях его книгу "Записки врача". Тяжелое оставляет ощущение в душе это произведение. Чувствуется, что автор этой книгой   вскрывал и исследовал то, что накопилось в душе,   душевный надрыв и отчаяние, и метание, и чувство  беспомощности. Тем не менее прочитала на одном дыхании. В наше время эта книга не редко предлагается студентам, как настольная книга начинающего доктора.

Цитата из книги, которая меня вдохновила:
"Все дело лишь в одном: принимая выгоды культуры, нельзя разрывать самой тесной связи с природой; развивая в своем организме новые положительные свойства, даваемые нам условиями культурного существования, необходимо в то же время сохранить наши старые положительные свойства; они добыты слишком тяжелою ценою, а утерять их слишком легко. Пусть все больше развивается мозг, но пусть же при этом у нас будут крепкие мышцы, изощренные органы чувств, ловкое и закаленное тело, дающее возможность действительно жить с природою одною жизнью, а не только отдыхать на ее лоне в качестве изнеженного дачника. Лишь широкая и разносторонняя жизнь тела во всем разнообразии его отправлений, во всем разнообразии восприятии, доставляемых им мозгу, сможет дать широкую и энергичную жизнь и самому мозгу.
"Тело есть великий разум, это - множественность, объединенная одним сознанием. Лишь орудием твоего тела является и малый твой разум, твой "ум", как ты его называешь, о, брат мой, - он лишь простое орудие, лишь игрушка твоего великого разума".
Так говорил Заратустра, обращаясь к "презирающим тело..." Чем больше знакомишься с душою человека, именуемого "интеллигентом", тем менее привлекательным и удовлетворяющим является этот малый разум, отрекшийся от своего великого разума.
А между тем несомненно, что ходом общественного развития этот последний все больше обрекается на уничтожение, и, по крайней мере в близком будущем, не предвидится условий для его процветания. Носителем и залогом общественного освобождения человека является крупный город; реальные основания имеют за собою единственно лишь мечтания о будущем в духе Беллами. Будущее же это, такое радостное в общественном отношении, в отношении жизни самого организма безнадежно-мрачно и скудно: ненужность физического труда, телесное рабство, жир вместо мускулов, жизнь ненаблюдательная и близорукая без природы, без широкого горизонта .
Медицина может самым настойчивым образом указывать человеку на необходимость всестороннего физического развития, - все ее требования будут по отношению к взрослым людям разбиваться об условия жизни, как они разбиваются и теперь по отношению к интеллигенции. Чтоб развиваться физически, взрослый человек должен физически работать, а не "упражняться". С целью поддержки здоровья можно три минуты в день убить на чистку зубов, но неодолимо-скучно и противно несколько часов употреблять на бессмысленные и бесплодные физические упражнения. В их бессмысленности лежит главная причина телесной дряблости интеллигента, а вовсе не в том, что он не понимает пользы физического развития; в этом я убеждаюсь на самом себе.
В отношении физического развития я рос в исключительно благоприятных условиях. До самого окончания университета я каждое лето жил в деревне жизнью простого работника, - пахал, косил, возил снопы, рубил лес с утра до вечера. И мне хорошо знакомо счастье бодрой, крепкой усталости во всех мускулах, презрение ко всяким простудам, волчий аппетит и крепкий сон. Когда мне теперь удается вырваться в деревню, я снова берусь за косу и топор и возвращаюсь в Петербург с мозолистыми руками и обновленным телом, с жадною радостною любовью к жизни. Не теоретически, а всем существом своим я сознаю необходимость для духа энергичной жизни тела, и отсутствие последней действует на меня с мучительностью, почти смешною.
И все-таки в городе я живу жизнью чистого интеллигента, работаю только мозгом. Первое время я пытаюсь против этого бороться, - упражняюсь гирями, делаю гимнастику, совершаю пешие прогулки; но терпения хватает очень ненадолго, до того все это бессмысленно и скучно . И если в будущем физический труд будет находить себе применение только в спорте, лаун-теннисе, гимнастике и т.п., то перед скукою такого "труда" окажутся бессильными все увещания медицины и все понимание самих людей.
И вот жизнь говорит: "ты, крепкий человек с сильными мышцами, зорким глазом и чутким ухом, выносливый, сам от себя во всем зависящий, - ты мне не нужен и обречен на уничтожение ..."

[Шаня]

Викентий Вересаев

Спасибо тебе большое!!!!
Люблю его произведения, очень очень дороги мне.
Уже писала  тут,обращаясь к  Михаилу, что может быть,и у него когда  нибудь будут его записки.

В его рассказах,есть такая  открытость,легкость, есть такое близкое и родное, и чувство, что ты рядом там, во всем  этом.
Открытость,правдивость,глубина,доброта и глубина.
Жизни, быта, отношений.
Добрый, очень родной и светлый  писатель, который  описывает жизнь  особым, только ему свойственным  стилем 
который сразу  вызывает  ощущение настоящести, искренности и  родного родного  всего.

Тяжелое оставляет ощущение в душе это произведение. Чувствуется, что автор этой книгой   вскрывал и исследовал то, что накопилось в душе,   душевный надрыв и отчаяние, и метание, и чувство  беспомощности. Тем не менее прочитала на одном дыхании

я вообще прочитала  12-томник  Вересаева  на одном  дыхании и в  12  лет,и в  14  лет.. и уже  много позже читала.  по желанию.. когда  возникала  тяга  к  нему.

Каждое  его произведение, как особая  волна и чувства  во мне.
Но "Записки врача" я люблю ,  но,  не  вызывают они во мне  ничего тягостного.
Грусть, печаль...  поиск..удивление..
и многое  многое..
что потом  многажды  возвращается  через  это произведение.
было что то,  большое  за всем  что там  переживаешь  вместе  с  автором.

[Закaн]

Мне еще нравится писатель -  ветеринарный врач, Джеймс Херриот.
Его произведения автобиографичны...читая их, не раз жалел, что выбрал не ту профессию))).

"Если вы решите стать ветеринаром, то богатым не будете никогда, но зато жизнь у вас будет интересная и полная разнообразия"

[Анюта]

Попыталась читать повесть Аксенова "Коллеги". Но после книги Вересаева "Записки врача" повесть Аксенова не читалась ну никак. Будто бы автор писал свой текст, надев розовые очки. Такая советская романтика. Где-то местами есть хорошие предложения и даже некоторые абзацы, но читать всю книгу из-за одного хорошо написанного абзаца - не интересно. Пролистала текст, поняла, -  не мое. Надуманная, вымученная история. Если Вересаев писал о своем мире, о наболевшем, о метаниях человека. И это читалось, читалось на одном дыхании, так как каждая история, эта была его история, история, пропущенная через боль. И я поняла через его одно только это произведение, кто такой Вересаев, какой пласт жизни он поднял, какие темы раскрыл? Что же вижу в романе Аксенова "Коллеги". Все очень сахарно, какие-то юношеские ахи и вздохи о том, куда они по падут по распределению, все очень прилизано. Ни текст, ни идеи не цепляют. А в конце вдруг автор нам говорит, что эти мальчики, спасая своего друга, становятся настоящими врачами. Какая-то фальшь, натяжка. Не знаю. Может быть, я не права. Но одно могу сказать, что было просто скучно.

[Анюта]

"Пегий пес, бегущий краем море" - повесть Чингиза Айтматова одно из любимых моих произведений. Когда читаю эту повесть, будто бы проваливаюсь в тот мир, в тот мощный образ, созданный автором, и все становиться где-то внутри у меня на свои места, все обретает ясность и понимание и душа наполняется и хочется плакать,  вот она дикая природа, вот ее смыслы, и вот человек, который постигает ее смыслы и, пройдя суровую школу природы, постигает и познает себя. И этот текст будто бы вне времени. Эти образы, эти люди, охотники, они живут у моря и море дает им и жизни, и смерть, и мудрость. Я восхищаюсь этим произведением, просто восхищаюсь. И все наши мелкие потуги кому-то чего-то доказывать  отходят куда-то далеко, и не имеют больше для нас никакого смыла - вот, что я почувствовала после чтения этой замечательной повести.

Любопытно, что Чингиз Айтматов так же  в молодости имел отношение к медицине. Оказывается в 1948 году будущий писатель окончил ветеринарный техникум, 1953 сельскохозяйственный институт и три года работал зоотехником.

Все-таки не удержусь от желания поделиться цитатой из повести Чингиза Айтматова:
"Солнце уже передвинулось на другой край неба, когда мальчик пришел в себя. Подтягиваясь и опираясь на трясущиеся руки, он с трудом вылез на корму и замер с закрытыми глазами, пережидая головокружение. Потом он открыл глаза. Лодка плыла по волнам. И море все так же рябилось, насколько хватал глаз, бесчисленными бликами живой, колышущейся воды. Кириск глянул перед собой, протер глаза и обомлел. Прямо на него из-за темно-зеленой горбины моря выплывал Пегий пес. Пегий пес бежал навстречу! Великий Пегий пес!

Берег был уже виден на краю моря серо-голубой гористой полосой. Но Пегий пес, белоухий и белопахий, вздымался выше всех сопок, и уже различима была кипящая кайма вечного прибоя у подножия Пегого пса. Уже слышны были в воздухе голоса прибрежных чаек. Чайки первыми приметили его. А над сопкой витал голубой дымок угасающего на круче сигнального костра…
Пегий пес, бегущий краем моря,
Я к тебе возвращаюсь один — Без аткычха Органа,
Без отца Эмрайина,
Без аки-Мылгуна.
Где они, ты спроси у меня
Но сначала дай мне напиться воды…

Кириск понял, что это и есть начальные слова его именной песни, с которой ему жить до конца его дней…
…Гудело и маялось море во тьме,
набегая и расшибаясь на утесах.
Надсадно ухала, отражая удары моря
каменно твердая земля.

И вот так они в противоборстве от сотворения, с тех пор, как день зачался днем, а ночь зачалась ночью, и впредь быть тому, все дни и все ночи, пока пребудут земля и вода в нескончаемом времени…

Все дни и все ночи…

…Еще одна ночь протекала…

Шумел над морем ветер Орган, катились по морю волны акимылгуны и сияла на краю светлеющего небосклона лучистая звезда Эмрайина.

…Еще один день наступал…

[Аннушка]

"Пегий пес, бегущий краем море"

    В школьные годы эта повесть Айтматова прошла мимо меня.  Прочитала в прошлом году - очень понравилась. 

    Мифология очень похожа у многих народов. Вот и у экзотического малочисленного народа нивхи, проживающего на острове Сахалин, сохранилось предание о том, как в стародавние времена зародилась жизнь от утки Лувр.

     ...А ведь когда-то всё было по-иному. Теперь такое невозможно даже представить себе, об этом теперь никто знать не знает, не догадывается даже, что, не будь в ту издавнюю пору утки Лувр, мир мог бы устроиться совсем по-другому — суша не противостояла бы воде, а вода не противостояла бы суше. Ведь в самом начале — в изначале начал — земли в природе вовсе не было, ни пылиночки даже. Кругом простиралась вода, только вода. Вода возникла сама из себя, в круговерти своей — в чёрных безднах, в безмерных пучинах. И катились волны по волнам, растекались волны во все стороны бесстороннего тогда света: из ниоткуда в никуда.
     А утка Лувр, да-да, та самая, обыкновенная кряква-широконоска, что по сей день проносится в стаях над нашими головами, летала в ту пору над миром одна-одинёшенька, и негде ей было снести яйцо. В целом свете не было ничего, кроме воды, даже тростиночки не было, чтобы гнездо смастерить.
     С криком летала утка Лувр — боялась, не удержит, боялась, уронит яйцо в пучину бездонную. И куда бы ни отправлялась утка Лувр, куда бы ни долетала она — везде и повсюду плескались под крыльями волны, кругом лежала великая Вода — вода без берегов, без начала, без конца. Извелась утка Лувр, убедилась: в целом свете не было места, где бы устроить гнездо.
     И тогда утка Лувр села на воду, надёргала перьев из своей груди и свила гнездо. Вот с того-то гнезда плавучего и начала земля образовываться. Мало-помалу разрасталась земля, мало-помалу заселялась земля тварями разными...

[Анюта]

[Анюта]

Повесть Чингиза Айтматова «Материнское поле» просто взрывает сердце. По-другому не скажешь. И комок слез стоит в горле, и читаешь каждую строчку, каждое слово, так как оно наполнено такой любовью и такой мудростью ко всему сущему на земле. И ты просто чувствуешь себя маленьким ребенком, который прильнул к этим добрым словам, и дышит ими, и чувствует все, и запах хлеба, и материнское тепло, и боль автора, и широту бескрайнего материнского поля. Какое это все-таки счастье читать такие тексты. Я просто преклоняюсь перед гением Чингиза Айтматова. И у меня до сих пор ноет сердце после этого произведения. Читаю прозу Айтматова и понимаю, что не ум мой изголодался по хорошему тексту, а сердце. Художественное произведения я читаю не умом, а сердцем. Когда-то в юности я читала так Лескова, а теперь зачитываюсь прозой Чингиза Айтматова. 
« ….Быть может, никогда больше не повторится такая ночь. В тот вечер мы остались с Суванкулом работать при луне. Когда луна, огромная, чистая, поднялась над гребнем вон той темной горы, звезды в небе все разом открыли глаза. Мне казалось, что они видят нас с Суванкулом. Мы лежали на краю межи, подстелив под себя бешмет Суванкула. А подушкой под головой был привалок у арыка. То была самая мягкая подушка. И это была наша первая ночь. С того дня всю жизнь вместе… Натруженной, тяжелой, как чугун, рукой Суванкул тихо гладил мое лицо, лоб, волосы, и даже через его ладонь я слышала, как буйно и радостно колотилось его сердце. Я тогда сказала ему шепотом:
— Суван, ты как думаешь, ведь мы будем счастливыми, да?
И он ответил:
— Если земля и вода будут поделены всем поровну, если и у нас будет свое поле, если и мы будем пахать, сеять, свой хлеб молотить — это и будет нашим счастьем. А большего счастья человеку и не надо, Толгон. Счастье хлебороба в том, что он посеет да пожнет.
Мне почему-то очень понравились его слова, стало так хорошо от этих слов. Я крепко обняла Суванкула и долго целовала его обветренное, горячее лицо. А потом мы искупались в арыке, брызгались, смеялись. Вода была свежая, искристая, пахла горным ветром. А потом мы лежали, взявшись за руки, и молча, просто так смотрели в небо на звезды. Их было очень много в ту ночь».