Рубеж июля-сенозарника и густаря-августа - это время сбора самых важных, самых щедрых лекарственных трав, помощников человека. Если выйти пораньше, пока роса ещё льнётся и обнимает травинки - можно к зениту успеть нарвать всю, какую захочется. А после этого времени у августовских трав вполсилы остаётся, по поверьям - и так до новой утренней зорьки
Особенно много нужных травок растёт сейчас на мелу - пока дойдём, как раз и роса досохнет...
Мел разомлел под солнышком, даром что стар и бел, пышет сам зноем, добавляет ослепляющего света, отводит глаза, жарким дыханием отваживает случайного путника
Хранит тайны - цветущее на мелу разнотравье
Там, где мел за многие десятилетия и даже века обзавёлся какой-никакой травяной шубкой, расплёлся косами шалфей, рассыпалась множеством солнышек пупавка...
А вот Таволга... Таволга-густостомея... В меловых отлогах, где посырее, звенят её букетные душистые соцветия...
Мальва-хатьма... Её немного - и так радостно встретить её смеющийся кустик
Хоровод трав - самых разных - попробуй услышать один голос... Нет его - звенит цветочное многоголосие над холмами и балками...
На самых белых, иногда без клочка дерна склонах сияет под солнцем сокровище мела - тимьян-чабрец
Иногда даже просто клочок чабреца уцепится за голый мел - а в нём пчёлка... Всюду жизнь...
Голые меловые холмы сменяются совсем другими - поросшие акацией, мелким кустарником, яблоней-падалицей, густым ковром разнотравья
И ромашкой. Крупной, нежной, один стебелёк, один цветок - одна ромашка колышется ветром. А вместе - целое море диких меловых ромашек...
В них так хорошо полежать, подождать, пока сойдёт последний росяной след... И навестить ещё одну маленькую сказку - шалфей дубравный сменяется тут, на пологом склоне старого урочища шалфеем луговым
Да не просто синим-синим, как море в русской сказке - среди этих привычных метёлок нет-нет, да и блеснёт необычный лазоревый цветок лугового шалфея...
Красиво и необычно - и интересно, откуда тут такой странный окраской цветок... Больше нет его по округе...
Скабиоза-зарева тут тоже - светлая и тёмно-лазоревая, хотя повсеместно в крае более обычна желтенькая...
И снова чабрец... Но как шапки-кочки внизу под склоном не похожи на меловые душистые клочки и полянки!
В их дремучих зарослях гуляют, бродят голубянки...
Здесь царство жуланов и жаворонков...
Провожает певец, зовёт прийти снова... Но травы собраны, ещё забежать на минутку в дубраву - она широкая, вольготно раскинулась между селами, отгорожена только старой некогда торной дорогой... Сёла доживают своё век, и более ничего, кроме шоссе - не сдерживает наступление дубравы на колхозные брошенные поля...
Не хочется расставаться с Мелом - старым дедом зелёной дубравы...
В дубраве свежо и сыро, после мелового зноя - прохлада ложится на плечи, обнимает, заставляет перестроиться вниманию...
Здесь всё иначе, даже запахи разгоряченного чабрецового мела не долетают сюда. Свой мир у дубравы, свои травы, даже бабочки - тоже свои)
Коллекция должна пополняться
Здесь обязательно нужно дойти до "Окопов". Целая линия почти слившихся с землёй укреплений хранит историю мальчишек учебной роты 21-й армии, державших здесь рубежи. Безнадёжно, бесконечные два месяца... Местные жители, носившие им молоко и яблоки, помнят, как седой старшина до боёв велел выкопать большую могилу - чтобы не пришлось копать деревенским женщинам и хлопцам-подросткам. Сам накосил и наносил к яме сена - какое-то на дно, чтоб лежать было мягче, какое-то по краям уложил копнами. Травяной дух засыхающего сена лучше земли убирал трупных запах, когда яму начали заполнять... Там и сам лёг. Спустя лет тридцать уже после Победы могилу перенесли в ближнее село, вознёсся бронзовый солдат со знаменем на монументе.
А только Могила осталась - до сих пор не заросла, даром что тогда же засыпали её машинами - с первыми дождями обвалилась снова ямой, распахнула чрево земное... Окопы почти вровень с травой - а она ещё глубока...
Всегда приношу сюда, к окопам булочку или пироги - старый наказ Деда, всегда он так делал, но километры южнее, на его родной Харьковщине. И я приношу теперь - но тут, в этих местах. Только к братской могиле не прихожу - холодно там, зябко душой
Те мальчишки - уже чуть-чуть старше моего сына...
Засохшее до срока дерево - как отзвук того, что случилось здесь так далеко по времени...