А снег - он шёл ещё долго... Наверное - силился нам что-то сказать...
В этом году всё иначе. Февраль. Освобождение. Оттепель. Город не просто приграничный - прифронтовой, о чём наконец-то решилась сказать региональная власть. Спустя восемьдесят лет война снова тяжело дышит у его границ...
На братских могилах павшим в той поразительной по силе духа и свершениям войне - нетронутый, нетоптаный снег
Я вышла за пару остановок до музея, чтобы купить гвоздички в единственном уцелевшем круглосуточном павильончике, и дальше шла пешком. Встречались люди - немного, но почти все знакомые. Да сейчас уже практически и нет в городе незнакомых
Некоторые спрашивали, глядя на стебли с траурной лентой - кто-то умер?
Кто-то умер
Умерли те - семьдесят восемь солдатских жизней, пожертвованных войне за небольшой городок, прикрывавший две железнодорожные станции
Ну и ещё двадцать семь миллионов
Конечно, за ворохом насущных проблем и вчерашней нашей трагедии - ранено шесть человек, одному оторвало руки и ноги кассетным боеприпасом - это событие прошлой войны кажется далёким и неважным
Не ко времени, не к месту - помнить о подвиге и потерях, когда перед глазами другие - подвиги и потери
Но две одинокие гвоздички на мемориальной плите там, где год, два, три, десять лежали ворохи цветов и свечей - это всё же о чём-то
И немножко о памяти, которая уходит
Лилия Александровна Радченко, записавшая для нас свои детские воспоминания об освобождении города, ушла в прошлом году - это случилось до массированных летних обстрелов города, ушла - не создав хлопот своим родным и близким в те тяжёлые дни
Пересматривала плёнки с ней, не переставая - любуюсь тем, как светлеет её лицо от воспоминаний 80-летней давности
И почему-то думала о бабушке. Она так же говорила о войне - и её лицо жило и умирало с каждым прожитым событием военного времени
Тоже ушла - как раз накануне событий 24.02.22. Не дав нам сойти с ума от невозможности написать, позвонить, перевести деньги соседям
Девочкой вошла в войну, с октября 41-го жила с братьями и сестрами в погребе, оставив добротную хату фашистам, после освобождения села (спустя пять дней после освобождения Шебекино. Вот такие вот странные параллели) носила воду и нехитрые деревенские угощения будущим героям-широницам. Затем помогала их хоронить. И всю жизнь, пока могла двигаться, носила полевые цветы к ним на могилу
До последнего вдоха не хотела уезжать, сколько мы её ни уговаривали. "Моя краина, с ней и останусь" - эти слова, которые бабушка повторила нам тысячу, наверное, раз, глубоко корнями уходят в их общую судьбу, общую память - её и её родной земли
День сегодняшний связал всё немного причудливо
