Мне раньше искренне казалось,
что деду много жить осталось,
но вот который День Победы
мы отмечаем без него...Деда, Деда, дедушка...
Я не помню времени, когда в мой жизни не было тебя. Хотя вот уже почти двадцать лет, как тебя нет
С самого раннего детства - дом, большой и светлый, с загадочным чердаком, полным всяких диковинок и старых книг, был нашим домом. Сначала всегда, потом приезжали на каникулы. Длинное лето - всё проходило в тени твоего большого сада, а по сути, там проходило наше детство
Ты учил меня считать на конфетах, а потом мы делили их на всех. Учил плавать в ванне и у меня хорошо получалось!) Ты учил не бояться собак и мы давали им всем смешные клички, ты катал меня с горки на старых, кованных санках. А ещё мы давили сок из яблок и до сих пор я помню их запах.
Ты учил определять цветы и травы, и про каждую знал какую-то присказку. А ещё рассказывал сказки про древних людей и я всё хочу рассказать их моему сыну. Хочу - и останавливаюсь. Потому что я не помню их полностью, а ты больше не можешь их повторить
Война застала тебя на харьковском заводе, выпускавшем двигатели для фронта, потом несостоявшаяся эвакуация и месяцы оккупации. Жизнь в землянке с другом, чтобы не угнали в Германию. Так же, с другом, после освобождения села пошёл на фронт - ты вернулся, а он нет...
Служил связистом - не зря ведь ещё в школе собрал первый в селе радиоприемник, потом сапёром. Форсирование Днепра, Корсунь-Шевченковская операция, Румыния, Венгрия, Чехословакия, война с Японией
И вот про войну ты почти ничего не рассказывал. Только когда просили. Может, потому что мы были маленькими, может, потому что девочками, а может, сам не хотел вспоминать эти страшные годы
Только однажды обмолвился, что жила в вашей деревне, что на самой границе между современной Белгородчиной и Харьковщиной, любимая девочка, которую в её пятнадцать лет "сгубили четверо немцев". Я тогда не понимала этого страшного смысла
Зато рассказывал, как ловили верблюда, уже в Монголии; как пытались добыть рыбу динамитом - очень были голодные, как нашли разбитый обоз, в котором уцелели только кули с горохом - и наварили много каши, и что потом было...
Учил нас беречь хлеб - и рассказывал, как солдаты резали буханки на кусочки и кому-то везло, если попадался с горбушкой. Её можно было подольше рассасывать и хлеба в ней было больше
И хлеб нам казался вкуснее и как-то... значимей, что ли
В твоих рассказах война представлялась странной, урывистой и какой-то... нестрашной. Страшное, горькое, ты оставлял в себе
Я не помню времени, когда в мой жизни тебя не было, Деда. Ты есть и будешь - моей любовью, памятью, благодарностью за жизнь... За Папу - на войне тебе, совсем молодому парню, вдруг очень захотелось сына и дочку.
За сына - я назвала его в честь твоего любимого брата, сгоревшего в танке на Курской дуге... Не зная об этом, ты искал его во всех встреченных частях и соединениях до самого конца войны. Сейчас твоя и его фотография - на стене Памяти в его школе
Вас, чьих-то прадедов-фронтовиков, там всего сорок. А детей в школе - больше пяти сотен... Неправильная арифметика, Деда, ты не так меня учил считать. Но у нас, нынешних, теперь есть только такая...
