Я собрался, оделся, надел кирзовые сапоги, и пошёл, пошёл на болото, мне показалось, что, что-то ждёт меня там. Небо светлело, над горизонтом поднималось багровое солнце.
Было тепло, снег за ночь стал весьма рыхлым, местами он совсем сошёл.
Непреодолимое желания встретить, что-то влекло меня к полу замёрзшему болоту, я знал, что сегодня я буду там.
Солнце в этот день было особенно необычным, оно всегда было скрыто тонкой дымкой и на него можно было смотреть не щурясь, как на луну. Мне показалось, что оно похоже на глаз, мне даже показалось, что он смотрит именно на меня. Ну, конечно, на кого ещё?
Я в это время на болоте был совсем один, в прочем я себе явно льщу. На болоте ещё были утки, которые с оглушительным гоготанием разлетелись в разные стороны. Когда я спустился по заснеженной тропинке в заросли камыша.
Уверенность во встрече росла с каждым мгновением, я буквально ожидал, чей то приход. Я знал, что встречу того, кого так долго ждал. Не могу сказать, что в голове было много мыслей, просто была уверенность, что случится, что-то важное.
Пока мне встречались, только утки, лисьи следы и вороны. Я подумал, что разумно было бы идти по следам и действительно, отклоняясь хоть на шаг от следа, я проваливался по колено в снег. Пройдя пару километров вдоль реки, среди камыша и толстых стволов борщевика я наткнулся на нечто стоящее. Передо мной стояли, высокие, просто громадные стволы речного тростника, их толщина у основания, была достаточной, что бы из него можно было вырезать тростниковую флейту. Срезать мне их было нечем, ломать столь драгоценное основание тростника явно было не лучшим выходом из ситуации.
Тогда я просто попытался вырвать их из земли, я потянул тростник на себя и он легко вышел на поверхность, оказалось, что тонкий ободок тростника у основания просто перегнил. Я собрал три достаточно крупные хворостины и почему-то я был уверен, что этого более чем достаточно.
Лисьи следы не кончались и шли дальше. Почему я был уверен, что это именно лисьи следы? Всё просто, неподалёку от болота располагался посёлок, народу там жило не много, в основном пожилые люди. Лисы крали у них кур, я много слышал рассказов о том, как хитры эти рыжие воры. Следы как раз поменяли курс с берега в глубь болотистых заливных лугов, за которыми был насыпан высокий холм, поросший кустарником, за которым и располагался этот самый посёлок.
Идя по следам, я пришёл к необычным деревьям, их было три или четыре, я не обратил внимания. Представляли они из себя огромные необъятные ивы, где из одного ствола в разные стороны росло более пяти других стволов. Такое разветвление начиналось, где-то в метре от земли. Ствол их был неровный, влажный, чуть черноватый от влаги.
Тут и начинается самое забавное во всей этой истории, я отчётливо слышу в шуме ветра слова – на колени … на колени … на колени …
Это завывание ветра просочилось в мою голову и стало моей мыслью, я встал на колени перед деревом. Глаза мои потеряли фокус, и я увидел мох на поверхности её коры, один был пушистым изумрудно-зелёным, второй был скорее лишайником и обладал
светло-бирюзовой окраской. В голове лихорадочно визжала мысль – ищи третий лишайник, ищи, ищи, он где-то тут должен быть. После ползанья вокруг дерева я всё-таки обнаружил желтовато-зелёный лишайник. Я собрал три кусочка каждого из них, я точно знал, что надо сделать дальше, высушить, принеся их, домой, набить ими трубку и закурить. Эта уверенность была сродни той, какая посетила меня утром. Я просто знал, что всё так и должно быть и быть иначе не может. После этого я встал, я даже не стал отряхивать колени, я обернулся, и это снова уронило меня на колени. В небе облака и дымка играли такой спектакль, который вызвал у меня божественный трепет. Я увидел солнце как зрачок, а облака вокруг него как глаз. Я даже мог различить ресницы, брови и часть носа. Немного погодя облака и туман изменили своё положение, и видение растаяло.
Я встал, отряхнулся и пошёл дальше по лисьим следам, моё сознание уже в тот момент было слишком разрозненным, что бы о чём-то думать. Меня по-прежнему вело, чувство, что меня кто-то упорно ждёт. Пройдя холмы, я вышел к посёлку. Следы смешивались с собачьими следами, и я уже не мог их отличить. Я просто шёл по широкой дороге мощенной гравием, она была обледенелой и местами на ней виднелись лужи.
Я шёл вперёд, кругом стояли разрушенные домики, старые плодовые деревья, покосившиеся ограды. Одинокое, пустынное место, я приблизился ближе к широкому шоссе, в центре посёлок полностью вымер, а ближе к дороге в нём ещё теплилась жизнь.
Из-за ограды одного из домиков на меня уставился огромный сенбернар, во дворе моё внимание привлекли гуси. Вероятно, хозяин был чем-то занят дома, так как из трубы шёл дым. Эта псина пару раз тяфнув на меня, поняла, что её гуси меня мало волнуют, и стихла.
Дальше произошло, то чего я ни как не мог ожидать. Мне на встречу нёсся настоящий чёрный монстр. Это огромный пёс, со здоровенными клыками, злобным взглядом и явной жаждой порвать меня в клочья, меня ужасно перепугал. Тогда я снова услышал ветер, он дул нагоняя на меня странное чувство знания, что надо делать. Я был уверен, что надо концентрировать свой взгляд по очереди в каждый глаз собаки, сначала в правый глаз, потом в левый глаз. Это помогло, через мгновение, я увидел уже не огромного монстра, а чёрную дворнягу с белым пятнышком на шее. Мне показалось, что она боится меня даже больше, чем я её, я топнул ногой, и она отскочила, подняв свою левую переднюю лапу, как бы прикидывая, бросится на меня или броситься прочь. Она ни сделала, ни того, ни другого, она опустила лапу и провожала меня взглядом стоя посреди дороги до самого шоссе.
За этим шоссе начинался совсем другой мир, девственный лес, в котором водятся косули, лисы, волки, олени и лоси. В моей голове зрела уверенность в том, что я должен встретить одного из этих диких зверей. Этот лес был мне совсем не знаком, я там был всего пару раз, я знал, что он уходит далеко вперёд и, что где-то там есть несколько озёр и какой то военный полигон, который оставили много лет назад. По уши в снегу я добрался до перевала, и впереди мне открылась роща низкорослых сосен, радостно взвизгнув, я уже катился на спине по крутому заснеженному склону пригорка.
Дальше произошло ещё более пугающее меня событие, обернувшись в сторону пригорка, я заметил, что глаз солнца как бы медленно закрывается. Меня снова охватил ужас, и я снова бухнулся на колени, над рощей скользил туман, его формы принимали самые причудливые очертания, но яснее всего передо мной рисовались три белёсых силуэта где-то в пятнадцати метрах от меня и в четырёх метрах от земли, глаза снова потеряли фокус. В голове с дуновением ветра снова появилась уверенность, что надо идти по следам. На этот раз следы были крупнее, я подумал, что они принадлежат волку или волкам. Они проходили прямо под низкорослыми лапами молодых сосен. Их ветки все были в каплях вчерашнего дождя, я собрал своей головой почти всю влагу с их веток.
Пройдя всю рощу, ветер переменился, я натолкнулся на ветку сосны со всего маха, собственным носом. Ветер снова переменился, в голове появилась уверенность, что я должен съесть почку с ветки, которая ударила меня по носу. Я разжевал её, но проглотить у меня ни как не получалось. Она была горькой с травянисто-сладким привкусом и невообразимой консистенцией, я с трудом проглотил её. По животу пробежались рвотные судороги, в руках и голове появилась слабость. Мысли стихли совсем, через силу я сдерживал рвоту. Постепенно тошнота превратилось в приятное чувство слабости, пульсировавшее в моём животе. Ветер вновь переменился, а глаз солнца снова раскрылся.
Я знал, что, что-то сделал не так, ожидание зверя стало более абстрактным, новая перемена ветра заставляла меня, что-то искать, я был не в себе, я подходил к кустам можжевельника и искал на них плоды. Я знал, что пока не найду плоды не могу идти домой. Все кусты были абсолютно пусты, я лихорадочно искал хоть одну шишку-ягоду.
После безуспешных поисков я нашёл пару десятков плодов, на низкорослом кустике.
Я точно знал, что должен съесть всего восемь, я снова упал на колени, что бы подобраться к ним. Сделав это, их сладость растеклась по моему рту, пульсирующая слабость в животе заполнило всё тело. Чувство голода прошло, а в голове зазвучал монолог в деталях рассказывавший мне, что я пережил. Первые его слов были такими – «не печалься, ты свободен, ты ещё встретишь волков».