А я очень мало общалась с лошадьми, почти и не общалась.
Но свой детский интерес помню, помню своё восприятие - лошадей воспринимала, как совершенно особый, отдельный, загадочный мир, отдельный от людей и всех остальных животных.
Меня к лошадям не пускали и потому, когда табун гнали мимо дома моей бабушки, я всегда выходила за ворота посмотреть. И всегда было больно и неудобно видеть их спутанные ноги и слышать окрики пастухов, резкие звуки хлыста.
Жизнь колхозных лошадей мне казалась более печальной, чем жизнь коров, овец. Лошади были заключёнными, угнетёнными, всегда печальными.
Точно такое же чувство стыда, душевного смятения и жалости испытала, когда впервые попала в цирк с лошадьми.
Мой детский интерес использовали взрослые, мне обещали прокатить на телеге, если я буду хорошо себя вести. Проехать на телеге сулило настоящее приключение и я старалась выполнять условия.
А потом долго приставала к взрослым, напоминала, канючила, "ты же обещал, помнишь!". И каждый раз, когда меня куда-то везли на телеге, праздник души омрачался тем, что я очень переживала, мне было жалко лошадь, казалось, что ей тяжело везти телегу и нас, плакала, когда возница стегал лошадь кнутом.
У меня сложилось впечатление, что колхозные лошади, которых я наблюдала в детстве, так же отличаются от вольных лошадей, как люди, заключённые в концлагере, от свободных людей.