Экспансия лишь в самых примитивных своих формах сводится к тому, чтобы придти в другое место. Такая трактовка - атавизм от "животных" типов экспансии, которая сводится лишь к расширению ареала обитания популяции. Действительно, что животное способно изменить в мире, кроме как приковылять в другое место, более обильное пищей?
А вот биоценоз представляет собой часть мира, охваченную сильнейшей "обратной связью". Эта "обратная связь" придает самому биоценозу необходимую ему устойчивость, но для нас она представляет наибольшую трудность, мешая нашей экспансии. Хуже того, поскольку биологически мы во многом подобны обитателям биоценоза, то эта "обратная связь" как раз и является тем механизмом, который обеспечивают биоценозу иммунитет от таких, как мы.
В других "нежадных" областях мира экспансия выглядит до примитивности просто: добрался - твоё. Однако биоценоз не таков. Он скорее похож на ... мышеловку
. Откусить из нее кусок сыра возможно, но только потом тебе переломит пружиной хребет. Кстати, именно поэтому биоценоз пока еще не иссяк, несмотря на то, что в нем обитает видимо-невидимо разных существ. Все они живут в биоценозе, как в мышеловке, вынужденные либо жить впроголодь, либо расплачиваться своими хребтами за перерасход ресурсов.
Мы же уже на сегодняшний день имеем ртов много больше, чем достаточно для того, чтобы та мышеловка сработала, если мы покусимся на тот сыр, который в ней лежит. Но с другой стороны, если бы мышеловка не убивала любителей сыра, то того бы сейчас на том месте не было.
"Обратная связь" приводит к тому, что за любой "дар" биоценоза нам приходится расплачиваться дорогой ценой. И та цена может быть приемлема только том случае, когда это мелочевка досталась одному человеку. Но если народу много, то уже по мелочам пружина над головой начинает зловеще скрипеть.
В такой ситуации "обратную связь" надо ломать
. Вот мы ее и ломаем. В смысле разрываем, модифицируя место разрыва. Для этого используем трех китов: минеральные удобрения + агротехника + ГМО. А благоустройству придется с этим смириться, поскольку оно само нуждается в дефицитных ресурсах в первую очередь. Хотим мы того или не хотим, но "даров" естественного биоценоза на всех не хватит. А то что происходит сейчас, это прямое следствие того, что биоценоз не справляется с той интенсивностью отбора ресурсов, которое потребно растущему человечеству. А идея добиться благоустройства жизни немногих путем урезания численности человечества на планете - слишком жестокий метод, смахивающий на мальтузианство
.
Позиция Шелтопорога меня здесь совершенно шокирует. Он выставляет себя защитником леса/биоценоза, при этом полагая, что лес не заметит убытка, если люди добровольно согласятся съедать на один бутерброд меньше
. Беречь биоценоз на самом деле означает совершенное иное - полностью объявить биоценоз заповедником, полностью исключив его потребление. Не везде, конечно, а лишь в отдельных местах, объявленных заповедными. Но чтобы это сделать, придется на других местах естественный биоценоз уничтожить, развернув там производственные плантации ГМО-продуктов. Да и реки, которые текут в неправильном направлении
, следует повернуть в противоположную сторону. Вот, скажем, Волга потому и великая русская река, что течет, как нам надо, - с севера на юг, принося пресную воду в жаркие засушливые области. Точнее говоря, они были бы засушливыми, если бы туда не текла река. А реки, текущие из засушливых областей в Северный Ледовитый океан, на много менее полезны, т.к. их пресный водосток пропадает всуе. Тут уж дело такое, что либо мы оставляем биоценоз в натуре, таким, каков он есть, или же оптимизируем систему под свои потребности. Совместить то и другое на одном участке/области нельзя, но на разных можно. Поэтому деление поверхности земного шара на производственные и заповедные зоны - вполне реальный шанс, тогда как шелтопороговская идея о врастании людей в леса - фантастика. Причем фантастика вредная, т.к. сбивает людей с пути спасения, обещая небылицы.
Теперь передо мной стоит еще более сложная задача - объяснить, что пути развития/трансформации психики, которые практикуются в нагуализме, это не только экспансия в некую, до сих пор неизведанную область, но и попытка совладать с "чудовищем", не менее своенравным, чем биоценоз! Речь идет о том, что наша психика - тоже своего рода биоценоз, который жестоко мстит за каждый кусок съеденного из него сыра. И тут тоже приходится вытравливать из души целые зоны для того, чтобы создать на их месте новые структуры, отвечающие новым насущным потребностям.